— Куда едем?
— Бродвей, 140, в Бруклине. В дом Призрака Стройки.
Они выехали на Вест-стрит и направились на юг. Вскоре миновали Бруклин-Баттери-туннель и отправились к Рузвельт-Драйв. По пути Вивьен рассказала Расселу о том, что история Уэнделла Джонсона представляет собой военную тайну и что очень трудно раскрыть ее быстро.
Он выслушал молча, со своим обычным отсутствующим видом, словно обдумывая что-то, чем, однако, не считал нужным поделиться.
Тем временем они выехали на Вильямсбургский мост, и под ними засверкали покрытые рябью от легкого ветерка воды Ист-Ривер. С моста свернули направо на Бродвей и вскоре остановились у нужного дома.
Это оказалось большое жилое здание, довольно старое, как сотни других таких же безвестных ульев, где ютились в этом городе столь же безвестные люди, жившие тут годами, не оставляя никаких следов своего пребывания. А когда они умирали, то нередко никто и не узнавал об этом, потому что никто не навещал их и не искал.
У подъезда их ожидала полицейская машина. Вивьен припарковалась напротив, на месте для разгрузки товара. Салинас, выйдя из машины, пошел ей навстречу.
Он даже взглядом не удостоил Рассела. Похоже, такова была в отношении него официальная позиция полиции Тринадцатого округа. И симпатия, которую Салинас всегда проявлял к Вивьен, тоже словно испарилась.
Он протянул ей связку ключей:
— Привет, Вивьен. Капитан велел передать тебе.
— Очень хорошо.
— Квартира номер 418 Б. Проводить тебя?
— Нет, не нужно. Мы сами справимся.
Салинас не настаивал, весьма довольный, что может покинуть и это место, и эту компанию. Глядя на его отъезжающую машину, Вивьен услышала голос Рассела:
— Спасибо.
— За что?
— Он только тебя спросил, не нужно ли проводить. Ты ответила во множественном числе, имея в виду и меня. За это и благодарю.
Вивьен подумала, что сделала это непроизвольно, поскольку присутствие Рассела рядом стало для нее уже привычным. И все же не могла не отметить его деликатность.
— Так или иначе, мы с тобой одна команда.
Рассел слегка улыбнулся такому определению:
— Не думаю, что это прибавит тебе друзей в управлении.
— Пройдет.
Бросив свой лаконичный ответ, Вивьен направилась к подъезду, и Рассел последовал за ней.
В вестибюле, где разило людьми и кошками, они дождались лифта, проскрежетавшего что-то непонятное, поднялись на пятый этаж и сразу же нашли нужную квартиру, поскольку дверь ее оказалась заклеена желтой лентой, которая означала, что вход запрещен, ведется расследование.
Вивьен сорвала ленту и повернула ключ в замке.
Едва дверь открылась, на них пахнуло особым запахом, какой бывает в помещениях, где давно никто не живет. Гостиная совмещалась с кухней. Одного взгляда хватило, чтобы понять — здесь жил одинокий мужчина. Одинокий и не питавший никакого интереса к окружающему миру.
Справа плита и холодильник, стол и единственный стул. Напротив, у окна кресло и старый телевизор на шатком столике. Все покрыто тонким слоем пыли со следами проведенного накануне обыска.
Они вошли сюда, словно в некое капище зла, задержав дыхание и думая о том, что некий человек годами жил в этих стенах, ходил тут, спал, ел — всегда в обществе каких-то призраков, которые виделись лишь ему одному и для борьбы с которыми он выбрал самый жестокий способ, какой только мог придумать.
Теперь, догадываясь, что с ним произошло, они получили точное представление о том, чем питалась — день за днем — злоба, которая привела его к опустошающему неотступному безумию.
Он решил убивать людей, рассчитывая вместе с ними убить и свои воспоминания.
Они бегло осмотрели пустую комнату и увидели только самые необходимые вещи. Не было никаких картин, безделушек — ничего, что говорило бы о каком-то личном вкусе — если не считать личным вкусом полнейшее отсутствие такового. Рядом с холодильником нашлась единственная примета обыденной жизни — миска с сушеными травами, признак того, что здешний обитатель сам готовил себе еду.
Они прошли в соседнюю комнату, где и завершили осмотр крохотной квартирки. Справа от двери размещался шкаф, напротив него односпальная кровать, отделенная от стены тумбочкой, на тумбочке — лампа с убогим абажуром.
Слева что-то вроде двухуровневого стеллажа — одна полка на высоте обычного стола, а вторая пониже, примерно в полуметре от пола. Рядом стул, второй в этой квартире, и старое конторское кресло на колесиках, такое истрепанное, что, казалось, подарено старьевщиком, а не куплено в магазине. Стены тоже голые, если не считать большой карты города, висящей над столом.
На нижней полке лежали в основном книги, а также несколько журналов, колода карт, наводящая на мысль скорее о бесконечных пасьянсах, чем о партиях с друзьями, и толстая серая папка с какими-то бумагами.
Вивьен подошла ближе.
Если именно тут он собирал свой хитроумный взрывной механизм, то вчера во время обыска агенты, надо полагать, забрали для исследования инструменты и детали. Однако капитан заверил, что тут ничего не тронуто, видимо, ничего не нашли.
Она наклонилась и просмотрела книги. Библия. Книга кулинарных рецептов. Детектив Джеффри Дивера, писателя, которого она и сама очень любила. Туристический путеводитель по Нью-Йорку.
Взяла папку и положила на верхнюю столешницу. Открыв, обнаружила в ней множество каких-то странных рисунков. Все выполнены не на обычной бумаге, а на прозрачном пластике, словно художник хотел тем самым подчеркнуть свою оригинальность, не только талант.
Она стала просматривать рисунки. Возможно, пластик и обеспечивал некую оригинальность, но даже неискушенному взгляду становилось ясно, что никакого таланта у автора рисунков не было и в помине. Композиция примитивная, линия неуверенная, краски аляповатые и полное отсутствие техники.
Человек, живший в этом доме, казалось, был одержим созвездиями. Каждый рисунок изображал какое-то из них в соответствии с картой звездного неба, существовавшей только в его собственной голове.
Созвездие Красоты, Созвездие Карен, Созвездие Конца, Созвездие Гнева…
Множество точек, соединенных разноцветными линиями. Иногда звезды, нарисованные словно детской рукой, иногда круги или кресты, просто неровные мазки кистью.
Рассел, державшийся в стороне, подошел ближе, желая тоже взглянуть, что рассматривает Вивьен. И невольно высказал мнение, с которым она не могла не согласиться.
— Какой ужас.
Она собиралась ответить, когда зазвонил мобильник. Хотела было выключить его, даже не посмотрев, потому что опасалась увидеть номер больницы «Марипоза», но все же взглянула и обнаружила на дисплее имя отца Маккина.