Они миновали Грейт-гейт-оф-Тринити, колледж Адама и лужайку за ним, на которой росла знаменитая яблоня Исаака Ньютона. Через некоторое время перед ними открылся парадный вход в колледж Святого Иоанна, богато украшенный скульптурами всевозможных мифических чудовищ и личным гербом основателя заведения — со слоновьими хвостами, крупами антилоп и козлиными головами, причем рога у одних были закручены, как и полагается, назад, а у других — почему-то вперед.
Уже на подходе к Круглой церкви Роберт вдруг поймал боковым зрением в витрине одной из лавок отражение третьего силуэта. Он быстро обернулся, но никого не увидел и списал все на дурацкую игру теней в плавающем низком тумане.
Церковь окружала невысокая каменная ограда. Роберт десятки раз ходил мимо этого здания, но порога никогда не переступал. Церковь была слабо освещена изнутри электрическими свечами, но при этом производила впечатление пустынной, что было немудрено, если принять во внимание поздний час. Когда они вошли, Кэтрин теснее прижалась к нему.
— Что-то мне слегка жутко, — прерывистым шепотом сообщила она. — А вы часто захаживаете в церковь, мой добрый волшебник?
Роберт отрицательно качнул головой. Высокие арочные двери, как они и предполагали, оказались заперты на крепкий замок. Они обогнули здание слева, шагая прямо по бывшему церковному погосту и пытаясь заглядывать в витражные окна, тускло освещенные изнутри.
— Во всей Англии, если верить путеводителю, есть только четыре круглых храма, — негромко сказала Кэтрин. — Все они были возведены в двенадцатом столетии для путников, жаждавших Божьего утешения в дороге. Их построило так называемое Братство Гроба Господня, тамплиерская секта, о которой, кроме сего факта, больше ничего сейчас не известно. Ну скорее всего это были храмовники, возвращавшиеся из крестовых походов в Палестину. Так! Я думаю, без моего конверта нам уже не обойтись.
Она передала ему фонарь, а сама достала карточку, скрепленную сургучом, сломала печать и, развернув лист бумаги, прочитала:
Ищи святую птицу. Вспомни, как ее зовут и в чем природа ее святости. Запомни те слова, которые она тебе скажет.
— Он что, хочет, чтобы мы взломали церковный замок?
Роберт пожал плечами, а потом показал на испещренные барельефными рисунками и надписями колонны входной арки, на которые они в первую минуту не обратили внимания. Вернувшись ко входу, они внимательнейшим образом обследовали эти колонны, но никакой птицы так и не отыскали. Недоуменно переглянувшись, вновь обошли церковь и вскоре оказались на заднем дворе, застроенном приделами, возведенными, очевидно, гораздо позже, чем главное здание. Здесь же оказался и почти современный викторианский особнячок из красного кирпича, приютивший, если верить вывеске, студенческий диспут-клуб под названием «Кембриджский союз».
На задней стене церкви выделялось своими особенно внушительными размерами витражное окно с изображением Распятия. Кэтрин поднесла к нему фонарь, и они рассмотрели его сверху донизу, но ничего, кроме нацарапанной на стекле даты «1942», не нашли.
И вдруг за их спинами раздался мужской голос, поразивший обоих как громом:
— Стекло вылетело во время авианалета в войну, и его потом восстанавливали.
Кэтрин непроизвольно вскрикнула и повисла на руке у Роберта, а тот, совсем позабыв о данном обете молчания, зло крикнул во тьму:
— Кто этот чертов сукин сын?! Меня чуть инфаркт не хватил, черт бы вас побран!
— Прошу прощения в таком случае, — послышался из тумана голос.
В следующее мгновение они увидели перед собой высокого мужчину в брезентовом плаще и веллингтоновских сапогах. Лицо его было скрыто под надвинутым на нос капюшоном.
— Кто вы?
— Всего лишь сторож. Люблю, когда на территории порядок и чисто прибрано. Вы, студенты, задаете мне работенки… Между прочим, у вас самих вид сейчас тоже не особенно приветливый. На вечеринку собрались?
— Позже, — отозвалась наконец успокоившаяся Кэтрин.
— А что вы тут делаете в такой час? Что-то ищете? Вам нужна помощь? — Судя по голосу, ему было примерно за пятьдесят. Произношение казалось нездешним, и речь была слишком «чистой» для банального церковного сторожа.
— Видите ли… — неуверенно начала Кэтрин. — Вам тут святые птицы на глаза, часом, не попадались?
— А как же! — тут же отозвался он. — Благочестивый Пеликан.
— Что-что, простите?
— Он нарисован на одном из витражей. На фасаде, прямо над аркой. Когда будете возвращаться к калитке, увидите. Только поднимите фонарь повыше. — С этими словами сторож вновь испарился в тумане. Кэтрин, приподнявшись на цыпочках, шепнула Роберту прямо в ухо:
— А знаете, мой добрый сэр, еще пять минут назад у меня действительно было одно тайное желание, связанное с этим местом… Но этот чертов сторож все испортил!
Она негромко прыснула. Роберт тоже, не выдержав, хмыкнул.
— Считайте, что я не слышала, как вы с ним ругались, и ваш обет молчания ничем не был нарушен. Пойдем к Пеликану.
Они вернулись к парадному входу и вновь наткнулись на сторожа — тот застыл как статуя на нижней ступеньке крыльца, скрывшись под широким зонтом. Одна рука его была вскинута вверх, словно он хотел что-то показать Роберту и Кэтрин.
— Посветите вон туда, — велел он.
Приблизившись и подняв фонарь, молодые люди наконец увидели Пеликана, хотя, если честно, ни за что не догадались бы, что это он, если бы специально его не искали. На багрово-красном фоне стекла выделялось маловразумительное белое пятно. Лишь подойдя вплотную и запрокинув голову вверх, Роберт различил изгиб длинной шеи, мешок гигантского зоба и одно крыло — изломанными и хищными очертаниями эта птица больше смахивала на волшебного дракона.
— О Боже! — вдруг воскликнула Кэтрин. — Да вы только взгляните на это! Он же выклевывает собственное сердце!
Приглядевшись, Роберт вынужден был с ней согласиться. Толстый кривой клюв был наполовину погружен в зияющую красным рану на груди. Они обернулись на сторожа.
— Он накормит этим своих птенцов, — профессорским тоном изрек тот. — Это Благочестивый Пеликан, потому-то его так и назвали. Его поступок сродни поступку Христа, который поднялся на крест во имя всех людей. Вон, взгляните! Там, справа, изображены гнездо и детеныши.
Кэтрин чуть переместила фонарь в ту сторону, куда на сей раз показывал им сторож: под самым гнездом Пеликана тускло отсвечивала на стекле какая-то надпись.
— Ага, а вот, стало быть, и искомые слова, которые должна была сказать нам святая птица, — пробормотала Кэтрин. — Черт, они же написаны на внутренней стороне стекла, а снаружи это выглядит сплошной абракадаброй! Эй, волшебник, куда вы задевались? Перепишите их точь-в-точь, а потом мы с ними разберемся. Не взламывать же из-за этого двери.
— Я избавлю вас от этого греховного соблазна, — вновь подал голос сторож. — Надпись гласит следующее: «Hic est enim sangus meus novi testamenti…» Дальше пропущенное слово, а в конце: «Peccatos». Пропущенное слово затерлось, его никак не разобрать ни снаружи, ни изнутри. Как у вас с латинским?