— Мадомазела Леони!
В голосе Мариеты звучала паника.
Леони вернулась по собственным следам, взобралась на площадку и побежала по лесной тропинке в ту сторону, с которой доносились голоса слуг. Она продиралась прямо через лес, бросив тропу, чтобы нельзя было понять, откуда она пришла. Наконец решив, что между ней и тайником осталось достаточное расстояние, она остановилась и отозвалась на крик.
— Я здесь! — кричала она. — Мариета, Паскаль!
Не прошло и минуты, как из кустов показались их встревоженные лица. Увидев, в каком состоянии платье Леони, Мариета остановилась как вкопанная, не в силах скрыть удивления и испуга.
— Я потеряла перчатки. — Ложь сама собой сорвалась с губ Леони. — И пришлось возвращаться искать их.
Мариета сурово взглянула на девушку.
— И нашли вы их, мадомазела?
— Очень жаль, но нет.
— Ваша одежда…
Леони оглядела себя: грязные башмаки, пятна на юбках, налипшая грязь и лишайник.
— Оступилась и упала в грязь, только и всего.
Она видела, что Мариета не слишком поверила ее объяснению, но благоразумно придержала язык. К дому они возвращались молча.
Леони едва успела вымыть грязь из-под ногтей и переодеться, когда прозвонил колокольчик к обеду. Изольда обедала с ними в столовой. Она пришла в восторг от всего, что накупила в городе Леони, и даже поела немного супа. После еды она попросила Леони составить ей компанию. Леони с удовольствием согласилась, хотя во время разговора и игры в карты мысли ее были далеко. Она обдумывала, как бы вернуться в лес и забрать колоду. И еще разрабатывала план нового визита в Ренн-ле-Бен.
Остаток дня прошел мирно. К сумеркам небо затянуло облаками, и на долину и город пролился дождь, но Домейн-де-ла-Кад он не потревожил.
На следующее утро Леони проспала дольше обычного.
Выходя на площадку, она увидела Мариету с подносом для писем, входящую в столовую. Не было никаких оснований предполагать, что мсье Констант каким-то образом раздобыл ее адрес и написал ей лично. На самом деле она боялась совсем другого — что он вовсе о ней позабыл. Но Леони, живущая в тумане романтических мечтаний, то и дело находила, о чем тревожиться.
А потому, без малейшей надежды найти письмо из Каркассона на свое имя, она стрелой слетела по лестнице с единственным намерением — перехватить Мариету. Она боялась — и в то же время надеялась — увидеть герб с карточки, врученной ей Виктором Константом в церкви, твердо запечатлевшийся у нее в памяти.
Она припала глазом к щелке между дверью и косяком в тот самый момент, когда Мариета, отворив дверь изнутри, вышла с пустым подносом.
Обе взвизгнули от неожиданности.
— Мадомазела!
Леони плотно закрыла дверь, Чтобы Анатоль не услышал голосов.
— Ты, случайно, не заметила, не было ли письма из Каркассона, Мариета? — спросила она.
Служанка с любопытством взглянула на нее.
— Я не заметила, мадомазела.
— Уверена?
Мариета с недоуменным видом стала перечислять:
— Там были обычные циркуляры, письмо из Парижа для сеньера Анатоля и по письму для вашего брата и для мадамы из города.
Во вздохе Леони облегчение смешивалось с разочарованием.
— Наверное, приглашения, — добавила Мариета. — Конверты очень дорогие и надписаны красиво. Даже с фамильным гербом. Паскаль сказал, их доставили на дом. Странный человек в старом плаще.
Леони окаменела.
— Какого цвета был плащ?
Мариета взглянула на нее с удивлением:
— Не знаю, мадомазела, Паскаль не сказал. Теперь, с вашего позволения…
— Конечно! — Леони отступила, пропуская служанку. — Да, конечно.
Она на мгновение задержалась на пороге, не понимая, отчего ей так страшно войти в комнату к брату. Только нечистая совесть заставила ее вообразить, будто письма могут иметь к ней какое-то отношение. Она это понимала, и все же ей было не по себе.
Повернувшись, она легко взбежала обратно по лестнице.
Анатоль сидел за обеденным столом, слепо уставившись на письма.
Рука его дрожала, когда он закурил третью сигарету от окурка второй. На столе было три конверта. Один — с парижским штемпелем. На двух других вычурный герб того типа, что украшает стерновские витражи. Лист писчей бумаги с той же аристократической фамильной эмблемой лежал перед ним на пустой тарелке. Да, Анатоль знал, что такое письмо рано или поздно отыщет его. Сколько бы он ни старался разуверить Изольду, но сам знал это еще с сентября, с того ночного нападения в Пассаже. Угрожающая записка, полученная на прошлой неделе в каркассонском отеле, только подтверждала, что Констант не только разоблачил обман, но и — хуже того — выследил их.
Хотя Анатоль и старался обернуть страхи Изольды шуткой, но все, что она рассказывала ему о Константе, заставляло и его бояться этого человека. Симптомы и природа болезни Константа, его нервозность и паранойя, неуправляемый темперамент — по всем признакам этот человек способен на все, чтобы отомстить женщине, которая, как он считает, оскорбила его.
Анатоль снова взглянул на официальный конверт, который держал в руке. Нестерпимое оскорбление под маской безупречной вежливости и благопристойности. Это был формальный вызов на дуэль от Виктора Константа. Констант, назначивший время поединка на завтра, субботу 31 октября, в сумерки, выбрал оружием пистолеты и предоставил Верньеру найти подходящее для дуэли место в пределах Домейн-де-ла-Кад — уединенное место, где не будет свидетелей незаконного поединка.
В заключение он уведомлял Верньера, что находится в отеле «Рейн» в Ренн-ле-Бен, где ожидает подтверждения, что тот человек чести и принимает вызов.
Не в первый раз Анатоль пожалел, что не поддался порыву на монмартрском кладбище. Он ведь тогда почувствовал присутствие Константа и только огромным усилием воли удержался от того, чтобы, развернувшись, хладнокровно всадить в него пулю, и к черту последствия. Этим утром, когда он вскрыл письмо, первым его побуждением было отправиться в город и настичь Константа в его логове.
Но поддавшись этому порыву, он не кончит дела.
Некоторое время Анатоль молча просидел в столовой. Сигарета у него догорела, и он зажег новую, но курить не смог.
Для дуэли нужен секундант, кто-то из местных, очевидно. Может, попросить Шарля Денарно? У него уже то достоинство, что он человек светский. А Габиньо, вероятно, удастся привлечь в качестве врача. Анатоль не сомневался, что молодой доктор будет потрясен таким предложением, но вряд ли откажет. Анатолю пришлось доверить Габиньо тайну их с Изольдой отношений, потому что Изольде в ее положении требовался врач. Так что Габиньо согласится, если не ради него, так ради нее.