– Никаких проблем, – бросил Бепи, вытаскивая «беретту» из кобуры сзади на поясе. – Пожалуйста. Возьмите мой.
Ласситер от изумления открыл рот.
– Боже мой! – произнес он, придя в себя. – Уберите его! Вы кто? Сэм Спейд?
Бепи пожал плечами, и пушка исчезла, а Ласситер на всякий случай постучал в дверь, так как не знал, есть ли кто внутри. Никто не ответил, и он постучал во второй раз – уже громче, а затем – в третий. Отступив в сторону, Ласситер предоставил остальное Бепи. Тот без труда открыл дешевый пружинный замок при помощи пластиковой карточки «Виза».
– Боюсь, что мы пришли не туда, – сказал Ласситер, когда язычок замка скользнул в сторону и дверь распахнулась.
Комната, в которой они оказались, была безукоризненно чистой и напоминала монашескую келью. Старые полы из сосновых досок блестели так, словно их долго полировали щеткой. На одной стене висело старинное деревянное распятие. Крест украшали пальмовые ветви. Никаких картин или фотографий на стенах. Мебели в помещении тоже почти не было. Узкая металлическая койка, видавший виды платяной шкаф, металлический письменный стол, стул с прямой спинкой и умывальник с потрескавшимся зеркалом. Единственное окно выходило на засыпанный мусором двор, а из осветительных приборов в комнате оказалась лишь сорокаваттная лампочка под потолком.
– Посмотрите, – сказал Бепи, указывая на стол. – Человек читать. – Он взял книгу, затем вторую и добавил: – А может быть, только молиться.
На столе лежали три книги. Библия – ее страницы от частого употребления истончились и замусолились. Она была открыта на «Откровении святого Иоанна Богослова», учебник латинского языка для начинающих, а также лежала брошюра, которая называлась «Крочиата Дьечима».
– Что это? – спросил Ласситер.
Бепи подал ему брошюру. Под заголовком в овале единой линией был как бы намечен холм с крестом на вершине. Крест отбрасывал длинную тень. На тени яркими золотыми буквами значилось:
Umbra Domini
Ласситер ткнул пальцем в заглавие «Крочиата Дьечима» и спросил:
– Что это значит?
– Десятый крестовый поход.
– Что за поход?
– Не знаю. Я не предрассудочный.
– Не религиозный?
– Э-э-э!
Крик раздался у дверей за их спинами. Ласситер и Бепи обернулись, ожидая увидеть полицию, но вместо карабинеров в комнату вплыл какой-то старикан, грозя взломщикам указательным пальцем с таким видом, словно перед ним стояли несмышленые дети. При этом старец выкрикивал:
– Vietato! Vietatol Vergogna!
Он вырвал брошюру из рук Ласситера, швырнул ее на стол и препроводил незваных гостей к дверям; его указательный палец работал как метроном.
– Что он говорит? – поинтересовался Ласситер.
– То, что мы плохие и нам должно быть стыдно.
Положение было не из приятных, но, оказавшись на улице, они оба уже смеялись.
– А ведь он врезал нам под зад, – сказал Ласситер, усаживаясь в машину. – Кстати, что это за фокус с пальцем?
– Vergogna! – ответил Бепи, включая первую скорость. – Посмотрите – он еще там! Я думаю, он писать наш номер.
Ласситер обернулся и увидел, что старикан пялится на их машину.
– Что такое «Vergogna»?
– Это означать «Стыдно вам!», – пожав плечами, ответил Бепи. Он высунул руку из окна, помахал старику и спросил: – Куда теперь?
Ласситер достал из кармана листок бумаги и показал его Бепи:
– Виа Барберини.
На сей раз они увидели роскошный жилой дом, располагавшийся в одном из самых фешенебельных районов Рима, чуть севернее виллы Боргезе. Фасад здания сверкал кремовым мрамором, а все остальное было из стекла и бронзы. В фойе пожилой консьерж устанавливал горшки с папоротником вокруг небольшого фонтана. Даже не глядя, Ласситер знал, что в фонтане плавают золотые рыбки.
Поначалу консьерж никак не мог вспомнить Гримальди, но пачка лир быстро освежила его память. Положив деньги в карман, старик, улыбнувшись, заговорил с Бепи по-итальянски. Оказывается, он хорошо помнил синьора Гримальди и его сестру, хотя с тех пор прошло много времени. Кивая и подмигивая, консьерж высказал предположение, что жилец был человеком дела.
– Какого дела? – поинтересовался Ласситер.
Бепи спросил старика и затем перевел ответ:
– Разные дела. Женщины и бизнес. Много путешествовать.
– Да, да, – со смехом заметил консьерж, – Джакомо Бонди!
– Джеймс Бонд. Я понял.
Старик принялся описывать человека, образ жизни которого был больше чем сама жизнь, и вдруг – пф-ф-ф-ф! – все пошло прахом. Он сделал жест, пытаясь изобразить взрыв. Неожиданно синьор Гримальди совершенно переменился. Никаких женщин, вечеринок, чаевых! Он продает свой автомобиль и апартаменты! Он избавляется от мебели, картин – от всего. В результате у него ничего не осталось. Старик и сам получил кое-что от щедрот этого человека. Гримальди отдал ему прекрасный кожаный пиджак. Старик замолчал, погладил свой рукав и с шумом выдохнул воздух, воздев глаза к небу, как бы желая подчеркнуть полное недоумение.
– И когда же это случилось? – спросил Ласситер.
– Пять лет назад.
– И что потом?
– Ничего, – ответил консьерж, пожимая плечами.
– Спросите, не знает ли он, куда переехала сестра Гримальди.
Бепи спросил, и старик, кивнув, провел их в свою комнатушку. Полистав какой-то гроссбух, он нашел нужные имена и передал книгу Бепи.
Гримальди № 601—03—114 виа Дженова, Рим.
Буччо № 314—1062 авеню Кристофоро Коломбо, Рим.
Поводив по адресам указательным пальцем, консьерж неодобрительно скривился и покачал головой.
– Не есть хорошо, – сказал он по-английски.
Их машина была припаркована в чисто итальянском духе: Бепи бросил ее прямо на тротуаре. «Фольксваген» сторожила премиленькая девица, стоя в дверях продуктовой лавки. В случае появления полиции она должна была объявить автомобиль своим.
– Спасибо, – произнес Бепи, осчастливив девицу ослепительной белозубой улыбкой.
Хозяйка расположенного рядом цветочного магазина, пожилая женщина сурового вида, выскочила на тротуар и принялась ругать парочку на чем свет стоит. Бепи заверещал что-то писклявым голосом и поскакал по тротуару, задирая колени и дергая задом, как будто его пороли. Девица весело рассмеялась, и даже пожилая дама улыбнулась. Бепи поднял палец, зашел вместе с цветочницей в магазин и вскоре вернулся с небольшой пуансеттией в глиняном кашпо, завернутом в красную фольгу.
– Для сестры Гримальди, – сказал он. – Цветы почти всегда пропускают меня через дверь.
Бепи долго и старательно пристраивал цветок в машине. Он извлек из багажника старые газеты, полиэтиленовые мешки и расстелил их под кашпо, чтобы, не дай Бог, не испачкать землей салон своего замечательного автомобиля.