Льюис покачал головой:
– Нет, я знаю, что случилось. Такого не придумаешь.
– Ты ошибаешься. У тебя даже жены не было, не говоря уж о ребенке. – Эйдриен замолчала и некоторое время колебалась: сказать ли, что его среди живых тоже формально нет? – Это так же, как у Никки – тебя каким-то образом заставили поверить в несуществующее.
– Кто заставил? – скептично проговорил Макбрайд, даже не рассчитывая на ответ, поставивший Эйдриен в тупик. Та промолчала, и он повторил: – Кто?
Не находя ответа, девушка посмотрела на Шоу. Тот тоже молчал. Тогда Эйдриен пожала плечами и призналась:
– Не знаю. Кто-то.
Макбрайд отвернулся и глухо проговорил:
– Не надо, впустую это. Я все прекрасно помню – мне до сих пор кажется, что у меня бита в руках.
– Лью, – начал Шоу, но тот перебил его и заговорил с Эйдриен:
– То есть ты хочешь сказать, что я просто экран для чьего-то проектора?
Собеседница подумала, пожала плечами и ответила:
– Ну, в некотором смысле да.
Льюис обратился к психиатру:
– Ладно, предположим, вы правы. Только я не вижу в этом смысла. С чего вдруг кому-то понадобилось, чтобы я считал себя убийцей? – Шоу молча нахмурился, и Макбрайд с отчаянием обратился к Эйдриен: – Какой смысл?
Вопрос повис в воздухе, и в пустой, стерильной комнате наступила сверхъестественная тишина. Трудный вопрос, на который так сразу и не ответишь. Эйдриен отчаянно пыталась найти объяснение тому, что случилось с Лью. И вдруг нашла. Оно оказалось таким простым. Она откашлялась и сказала:
– Чтобы ты покончил с собой. Как Никки.
Когда с Макбрайда сняли ремни, он смог прочесть вырезку из «Икземинера». Затем Шоу сказал ему:
– Лью, а теперь я хотел бы вас загипнотизировать.
– Нет уж, док, увольте: плавали – знаем. Если не возражаете…
– Я не смогу вас отпустить, – объяснил Шоу, – пока не удостоверюсь, что вы не находитесь под влиянием постгипнотического внушения. Откуда бы оно ни происходило.
Пациент задумался и обратил на доктора непокорный взгляд.
– Буду с вами откровенен, – продолжил психиатр. – После того, что вам довелось пережить, на скорую поправку рассчитывать не приходится. При любых обстоятельствах я бы порекомендовал консультации психиатра и гипнотерапию. Причем в больших дозах. – Он ненадолго замолчал и вздохнул: – К сожалению, пока мы такой роскоши позволить себе не можем. Эйдриен подтвердит, что меня уже навещали – кое-кто из правительственных органов. Эти люди намекнули, что в деле замешаны серьезные лица. Не знаю, насколько они говорили правду, но одно я осознал четко: ваши интересы в учет не ставятся. Более того, у меня сложилось недвусмысленное впечатление, что им вообще безразлична ваша судьба.
Макбрайд погрузился в задумчивость и через некоторое время проговорил:
– Насколько я понял, по-вашему, кто-то закодировал меня на особую программу?
– Совершенно верно! Вот почему так чертовски сложно было до вас достучаться. Как только мы приближались к настоящему прошлому, тут же всплывал этот страшный эпизод – беспощадная выдумка, синдром. Чувствуя его приближение, ваша психика начинала паниковать и защищаться. Гениально. Они искусственно создали настолько ядовитое воспоминание, что в вас намертво угнездилось твердое неприятие самого себя.
И хотя руки Льюиса уже не стягивали ремни, он по-прежнему находился в глубокой депрессии.
– Допустим, вы правы, – сказал Макбрайд не без доли скептицизма. – Тогда, может, оставить все как есть?
– Нет! – воскликнула Эйдриен дрожащим от злости голосом. – Нет! Кто-то грязно поиграл с твоим рассудком. А ты хочешь все так и оставить? Проснись! Ты не убивал Эдди, не взрывал дом и не переворачивал все вверх дном в моей квартире.
– Кто такой Эдди? – спросил Шоу хриплым от тревоги голосом.
– Поверьте, это очень неприятная история, – сказала Эйдриен, даже не взглянув на психиатра. Тут ей в голову пришла неожиданная мысль: – Обождите. А ведь мне всегда казалось, что гипноз безвреден и с его помощью невозможно закодировать пациента на разрушение. Я слышала, что нельзя под гипнозом заставить человека причинить боль другому. Не говоря уже о самоубийстве.
– Это сказки, – отмахнулся Шоу. – Пропаганда специалистов, работа с общественным мнением. Льюис вам об этом расскажет: это он на собственной шкуре испытал.
– Почему сказки? – спросила Эйдриен.
Шоу взглянул на часы и запустил пятерню в волосы.
– Все зависит от контекста, – объяснил он.
– Какого контекста? – не поняла собеседница.
– Ну, к примеру, если некто считает, что он на войне и борется за справедливость, то его вполне возможно заставить убить того, кого гипнотизер назовет врагом. Или если гипнотизер внушит клиенту, что его преследуют и он действует в пределах самообороны.
– Хорошо, я поняла, – сказала Эйдриен. – Но это только в теории.
– Вот здесь вы не правы, – ответил психиатр и обратился к Лью:
– Как звали того парня из Дании?
– Пал Хардрап, – ответил Льюис. – Ограбил в пятидесятых банк и убил охранника.
Эйдриен заметила, что Макбрайд явно оживился: дискуссия вывела его из состояния апатии.
– Верно! – сказал Шоу, поощрительно улыбнувшись. – У вас превосходная память.
Секунда – и все заулыбались. Затем Эйдриен перевела взгляд с одного собеседника на другого:
– Его звали Хард-ап ? И он ограбил банк? Это что, какая-то психиатрическая шутка?
Льюис улыбнулся.
– Хаардраап, – поправил он. – Его арестовали после ограбления. Он выстрелил в охранника, и тот скончался на месте. Полиция была озадачена: человек не испытывал острой нужды в деньгах и не считался агрессивным. Довольно обычный, законопослушный гражданин. Все задавались вопросом: с чего же он учудил такое? – Макбрайд взглянул на Шоу, и тот кивком попросил его продолжать. – Подобное поведение казалось для него совсем нехарактерным. Вскоре выяснилось, что он действовал под гипнозом: психотерапевт, занимавшийся его лечением, приказал Хаардраапу ограбить банк и застрелить охранника.
– И судья купился на этот бред? – спросила Эйдриен полным сарказма тоном хорошего прокурора.
– Да, потому что психиатр сознался. Сказал, что задумал это преступление для проверки своих сил.
– Ишь ты, – заметила девушка, еще не решив – поверить в историю или нет.
– Дело получило широкую огласку, – пояснил Шоу, – разбиралось в суде высшей инстанции.
– Почему? – поинтересовалась Эйдриен.
– Потому что в момент совершения преступления психотерапевта не было рядом – и все-таки преступник находился под полным контролем.