— Я сейчас разговаривала с приятелем из Центра контроля инфекционных заболеваний. У них есть база данных по штаммам гриппа — с ее помощью мы их сравниваем и выделяем новые разновидности. Он только что проверил образцы из Висконсина и Флориды — они полностью совпадают с образцами из Лос-Анджелеса и Вашингтона. Все заболевшие заразились штаммом, который называется… — она обернулась к бумажке у телефона, — А-Пекин-два-восемьдесят два. Но этого не может быть! — всплеснула она руками.
— Почему? Что еще за А-Пекин?
— Это штамм гриппа, который впервые обнаружили в Пекине в феврале восемьдесят второго года. Он не мог сам вернуться, Фрэнк! Грипп постоянно мутирует! Это его основная характеристика! Он нестабилен! Штамм шестнадцатилетней давности не мог вернуться!
— И все-таки вернулся.
— В Центре контроля инфекционных заболеваний над этим ломают головы. Насчет первой вспышки в Лос-Анджелесе сначала решили, что это лабораторная утечка. В поисках источника там всех ученых затравили!
— Кого именно?
— Да всех: вирусологов, эпидемиологов, фармацевтов — мы порой изучаем старые штаммы. Иногда и утечка бывает.
Это логично, иначе произошедшее в Лос-Анджелесе вроде бы и не объяснить. Но потом тот же самый штамм появился в Вашингтоне. А потом в Висконсине. И во Флориде.
— Может, его разнесли из Лос-Анджелеса на самолетах?
— Нет, исключено! Так очаги были бы очень незначительными. Не удивлюсь, если это тоже произошло. Одиночные вспышки скорее всего остались незамеченными, потому что симптомы не очень серьезные. А для гриппа не сезон, поэтому эти отдельные случаи наверняка лечились как обычные ОРЗ. Но эпидемии… — Она взяла верхний номер «ЕСЗС». — Их не мог вызвать разносчик на самолете. Их не мог вызвать даже целый самолет разносчиков! Посмотри на цифры по Мэдисону! Две тысячи восемьсот случаев за неделю! Причем заболеваемость растет не по нарастающей, а громадной волной! Во Флориде примерно то же самое. А теперь посмотри на Вашингтон! Почти четыре тысячи случаев! Господи, мы с тобой, наверное, болели тем же!
— Это много?
— Чертовски много! Большинство заболевших гриппом даже к врачу не обращаются!
— И в чем же дело?
— Это их тесты!
— Какие тесты? Тесты чего?
— Дисперсионные тесты!
— Что?!
— А так, — Энни махнула в сторону газет, — они узнавали, какой тест оказался наиболее удачным. «ЕСЗС» еженедельно выкладывают всю информацию в Интернет. «Храму» даже не пришлось отслеживать результаты! Они просто почитали «ЕСЗС» и сравнили, где заболело больше людей! — Энни схватила газеты и подбросила их в воздух. — И победители — мы! Вашингтон!
— Как они распространяли вирус?
— Мало ли способов! Достаточно, чтобы он оказался в воздухе. Самолет, машина — все сойдет! — Она вздохнула. — Надо просто распылить вирус там, где его вдохнут люди. Не знаю, что и делать. Может, стоит опять пойти к Глисону?
— Ну да. Почему только это не вызывает у меня доверия? Насколько я помню, в прошлый раз он пытался обвинить нас в государственной измене.
— А если нам взять все твои наработки и эти выпуски газет, а я поговорю с Киклайтером — и его тоже возьмем с собой? — Энни подняла глаза на потолок. — Ему можно показать ту лошадь, логотип «Храма Света»! Он ее видел в Копервике. И он был в Атланте. Его насторожили эти вспышки, как и всех остальных. Если Глисон не станет нас слушать, то, может быть, хоть Киклайтер прислушается. Еще нужен Бенни Стерн, он все знает о «Храме».
— Стерн, похоже, уехал.
— Все равно надо обратиться к Глисону. — Она посмотрела на часы. — Я в лабораторию, взгляну на тот образец, который привезла с собой.
— Зачем?
— Что-то с ним не так.
— То есть?
Энни взяла газету.
— Где же?.. А, вот. — Она начала читать: — «Во многих случаях отмечены необычно затянувшаяся острая фаза и замедленное восстановление». Значит, многие выздоравливали дольше, чем обычно, а грипп просто тянулся. Отчего-то либо вирус сильнее, либо иммунная система плохо его распознает. Он как будто маскируется.
— Разве такое возможно?
Энни зажмурилась.
— Я боюсь, — сказала она, открыв глаза, — что они воспользовались генной инженерией для подавления иммунного ответа. Этот штамм — ерунда, он слабый. А вот «испанка»…
— Что «испанка»?
— Если ее так изменить, то погибнут почти все, кто заразился. Спастись от такого возможно только поголовной вакцинацией. — Энни запнулась, нервно всплеснула руками и начала говорить с невероятной скоростью: — Наверное, я просто схожу с ума. Наверное, этот штамм восемьдесят второго года и был такой, а у нас нет по нему достаточно данных, потому что он слабый. — Она снова запнулась. — Но это надо проверить, ведь я не могла ошибиться! Это их тесты!
— Надо идти к Глисону, — вздохнул Фрэнк.
По пути домой он заглянул в супермаркет и купил еды. Фрэнк собирался распечатать заметки о «Храме», подобрать все данные так, чтобы Глисон не смог просто отмахнуться.
Если Глисон опять их вышвырнет, надо обратиться в федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям. К Тому Большому Оленю. Не важно к кому.
Дверь была открыта.
Сначала Фрэнк решил, что забыл ее закрыть. Даже когда он зашел в спальню, где стоял компьютер, осенило его не сразу. Монитор стоял на месте, принтер, клавиатура — только системного блока не было. И ноутбука. Все ящики опустели, бумаги исчезли. Ни одной дискеты, нигде.
Фрэнк несколько секунд не двигался, думая о том, какая огромная часть его жизни пропала навсегда. Не последние записи — большая их часть благополучно хранилась в холодильнике. Пропали все письма. Записные книжки. Налоговая информация.
Его охватила слепая ярость. Наверное, так чувствует себя волк, возвратившись в свое логово и почуяв запах чужака. Будь Фрэнк волком, шерсть на загривке у него встала бы дыбом.
Вместо этого он последовал условному инстинкту человека конца двадцатого века — пошел звонить в полицию. Толку, конечно, не будет. Но так надо, он точно знал: два года назад у него вынесли телевизор и стереосистему. Звонить надо не потому, что полиция найдет украденное, а потому что иначе страховая компания не возместит ущерб.
Только у телефона до Фрэнка дошло, что это не обычная кража, что телевизор и стереосистема остались нетронутыми. И только теперь он понял, кого винить.
Едва Дейли потянулся к трубке, как что-то тяжелое опустилось ему на затылок и он упал. Падая, задел головой телефон — посыпались искры из глаз.
Секунду спустя на него кто-то прыгнул и прижал к лицу что-то мягкое и вонючее, что могло быть только тряпкой в хлороформе.
Фрэнк бился. Выкручивался. Боролся. И наконец, обмяк, задержав дыхание.