— Мне это не кажется рыбой, Мария.
Ее мать, которая так и продолжала сидеть в пальто, отодвинулась от стола.
— Это рыба. Особая рыба. — Мэри не стала упоминать, что она сырая. Она подумала, что это сообщение отнюдь не разожжет их аппетит.
— Мистер Ди, попробуйте ее! — чирикнула Джуди, орудуя своими палочками. — Вам понравится суши. Это деликатес!
— Хм. — Фиорелла вздернула свой римский нос. — Я не люблю суши.
— В таком случае… — Мэри больше не могла держать язык за зубами. — Что же, раз мы не должны ехать в мой офис, потому что кое-кто из сидящих за столом наорал на моего босса, мы дождемся полудня и поедим фаршированные баклажаны, которые мы все любим.
Фиорелла не ответила.
— Фиорелла, она права. Ты должна извиниться за то, что ты наговорила.
— Si, — тихо сказала мать, и Фиорелла повернулась к Мэри.
— Я извиняюсь. Давайте двинемся и забудем эту историю.
— Не так быстро. Я понимаю, что ты могла не любить Бенни. Моя мать с первого же взгляда тоже невзлюбила ее. — Мэри повернулась к ней: — Помнишь, ма? Ты тоже называла ее злом.
Хмыкнув, ее мать кивнула:
— Si, si, е vero. Я не любила Бенедетту. Она заставляла Марию много работать. Все время — работать, работать, работать.
Мэри улыбнулась, повернувшись к Фиорелле:
— На самом деле Бенни хороший человек. Она научила меня всему, хотя жизнь она мне не облегчала. Узнав ее, я стала куда лучшим юристом. Да и человеком.
Фиорелла фыркнула:
— Какая ты наивная.
— Вы не знаете ее. Да и меня.
— Пусть каждый останется при своем мнении.
— Прекрасно, — жестко сказала Мэри, и Джуди подняла ее стакан с водой.
— А теперь — тост за нашу девочку Мэри, которая сегодня стала партнером! Поздравляем!
Отец поднял свой стакан, и мать, тепло улыбнувшись дочке, сделала то же самое.
— Mia cara, Maria, ti amo. [33]
— И я вас тоже. — Мэри подняла свой стакан. Она не позволит Фиорелле испортить этот день. — Большое спасибо вам всем. И за все. Всего этого не могло бы случиться без моей прекрасной семьи и моей лучшей подруги.
— Слушайте, слушайте! — воскликнула Джуди, и все выпили.
Мэри посмотрела на свою мать, которая неловко сидела на стуле. Она устроилась на самом краю, придерживая полы своего мешковатого пальто.
— Мама, почему бы тебе не снять его?
— Нет, мне и так хорошо.
— Тебе не кажется, что ты будешь чувствовать себя еще лучше?
— Si, Maria, ты права. — Мать встала и скинула пальто, удивив всех присутствующих. На ней было не ее обычное платье в цветочек или то синее, в котором она ходила к мессе. Вместо этого она облачилась в сногсшибательное сексуальное платье. К сожалению, формами она напоминала мясную клецку с грудью. Зардевшись, она продемонстрировала платье и села.
— Ма! — тут же сказала Мэри. — Ух ты! Прекрасно выглядишь. Где ты раздобыла это платье?
— Grazie, Maria, [34] я его сшила.
— Прекрасная работа! — Мэри многозначительно посмотрела на отца.
— Ты здорово выглядишь, старушка!
— Миссис Ди, вы потрясающи! — ухмыльнулась Джуди, и мать расплылась в блаженной улыбке, что стало вознаграждением для Мэри.
И никто, кроме Мэри, не заметил, что Фиорелла ничего не сказала.
Бенни второй раз за день сидела в допросной, напротив пары копов — грубоватого офицера Пита Моры, который перепечатывал ее заявление на электрической пишущей машинке IBM, и тощего полицейского Кевина Ваза, рассматривавшего ее из-за своих авиационных очков.
— Вот так, — сказала Бенни, окончив свою сагу. Если они и считали ее сумасшедшей, то не показывали этого. — Они тщательно расследовали пожар в округе Кембридж, и ваш Джонсон сказал, что вы не обладаете юрисдикцией, чтобы оказать помощь в поисках Эллис Коннолли.
— Он прав. Не обладаем.
— Вы знаете Аццика и Холланда?
— Нет, мы всего лишь скромные служаки. — Мора подался вперед. Он был примерно тридцати лет, с большими карими глазами, гладко выбритым подбородком и широким носом. У него были внушительные плечи, на которых выделялись швы его трикотажной майки. — А как насчет нашего друга-таксиста? Уж он-то подлежит нашей юрисдикции.
— Я расплачусь с ним, когда попаду к себе в дом. Вы знаете по работе кого-нибудь в округе Кембридж?
— Нет, но, что касается пожара, не сомневаюсь, что округ займется им первым делом.
— Вопрос касается эффективности их действий, а не их желания.
— Я никогда не пытаюсь предугадать действия других департаментов. — Мора выкрутил заявление из-под валика пишущей машинки. — Итак, теперь что касается таксиста… вы говорите, что можете достать деньги и, кроме того, предоставите доказательства, что дом, в который вы пытались вломиться, — это ваше жилище.
— В офисе есть отчет о всех моих действиях, и я могу переслать их сюда. — Бенни сделала глоток кофе, полученного из торгового автомата; кружку она держала обеими руками. — Полиция округа Кембридж сказала, что они распространили данные о моей угнанной машине «лексус». Но можете ли вы проверить это?
— Я это сделаю для вас. — Ваз встал и устало потянулся. Он был старшим из двоих, с седеющими усами, но стройный и подтянутый, как марафонец, с гибкими конечностями и черным циферблатом часов на загорелой руке. — Во всяком случае, я проверю в приемной. Я и сам жду сообщение. О моем первом внуке.
Мора кивнул.
— Не рассчитывайте на Майка, что он принесет его вам. Он просто сбегает туда и обратно.
— Они не помогут. — Взгляд Ваза переместился на Бенни. — Еще раз — о каком типе машины вы говорили?
— Бордовый «лексус» выпуска прошлого года. Номер не помню.
— Сейчас вернусь. — Ваз вышел, а Мора протянул ей заявление вместе с авторучкой.
— Распишитесь, пожалуйста.
— Да, конечно, спасибо. — Бенни прочитала текст, нацарапала свою подпись и протянула его Море. Он сложил все бумаги вместе, подровнял их — и тут открылась дверь, и Ваз, просунув внутрь голову, мотнул ею.
— Пит, ты можешь выйти на секунду?
Мора повернулся:
— Ты уже стал дедушкой?
— Нет. Иди сюда.
— Да, конечно.
Мора поднялся и вышел. Бенни встала и подтянула шорты. Она была почти рада, что копы не узнали ее, ведь она никогда не жила здесь. Ее груди практически вываливались из топика, и она не могла дождаться, пока социальная работница принесет ей брюки. Она была не столько одета как проститутка, сколько раздета, как она.