— Вот, — сказала она. — Одна из их фраз: Scentia est potentia.
— Знание — сила. Хороший девиз для шпионской шайки. — Хлопнув рукой по столу, профессор сказал: — Нет, Джен, ничем не могу помочь. Это слишком ранний период. Я ведь занимаюсь двадцатым веком. Боюсь, не совсем моя область.
— Понимаю, но я просто подумала, вдруг вы знаете. Простите, что отняла у вас…
— Ничего страшного, — прервал ее Уолш. — А спросите-ка у Кена Гладдена. Он помешан на отцах-основателях. И если вы поторопитесь, то даже застанете его на месте.
Как всегда, в конце рабочего дня толпы людей хлынули на улицы. Девяносто минут сумасшествия — это трудящиеся массы Нью-Йорка покидают свои офисы и заполняют метро, поезда и паромы, направляясь домой. На спуске с Бродвея к Визи-стрит люди двигались такой плотной толпой, что яблоку негде было упасть. Все старались успеть до разгара бури.
— Просто иди вперед, — сказал Болден, догнав Алтею Джексон. — Смотри прямо перед собой. Я тебя хорошо слышу.
— Но, Том, что…
— Смотри вперед!
— Мы что, в строю маршируем?! — возмутилась Алтея.
Болден оглянулся через плечо. Несколько кварталов он следовал за Алтеей на расстоянии. Если бы он не знал, как она одевается, ее прическу, ее походку и манеру держать сумку, то уже раз пять потерял бы ее из виду. Невозможно было понять, следят за ней или нет.
— Ты нашла ее? — спросил он.
— Да, в больнице Нью-Йоркского университета. «В настоящее время находится на лечении» — вот что мне ответили.
— На лечении? И что это значит? Она в операционной? В каком состоянии?
— «В настоящее время находится на лечении». Больше ничего не говорят. Я задала им те же самые вопросы и ни на один не получила ответа.
Болден постарался не показывать отчаяние и тревогу.
— Ты говорила с доктором?
— Я смогла поговорить только с диспетчером.
— И что? Не могла сказать, что ты ее родственница?
— Томас, я пыталась, но из этого ничего не получилось.
— Ладно. Спокойно.
Они прошли несколько шагов и уткнулись в толпу, ждущую зеленого сигнала светофора. Другие пешеходы проталкивались сквозь стоящих на тротуаре людей, заставляя их невольно продвигаться вперед. Болден почувствовал, что попал в ловушку. Ему приходилось подавлять инстинктивное желание обернуться, чтобы посмотреть на лица стоявших сзади людей. Наконец светофор переключился, и через несколько секунд давление ослабло. Зажатые в толпе, Томас и Алтея перешли улицу.
— Мне страшно, — сказала Алтея, — сегодня в твоем кабинете было полно народу, твой компьютер забрали и увезли в коробках все папки с бумагами.
— Полицейские?
— Да нет же! Полиция уехала еще в два. Сразу после того, как мы с тобой виделись. Они-то вели себя достойно. А эти кто такие? — Алтея с отвращением покачала головой.
— Так кто же? — поинтересовался Болден. — Сотрудники компании? Может, из технического отдела?
— Я никогда их раньше не видела. Хотела проследить, чтобы твои личные вещи не пропали, так меня выставили за дверь! И даже жалюзи опустили! Говорят, что ты застрелил босса. Называют убийцей. Я пыталась сказать, что это был несчастный случай, но мне никто не верит. Только и твердят, чтобы я еще раз посмотрела новости по телевизору.
— Это что-то, да?
— Томас… ты правда не стрелял в него?
— Ты же была там и видела, что произошло.
— Да. По-моему, в него выстрелил охранник. Но когда я посмотрела новости… — Она покачала головой, как будто ничего не понимая.
— Алтея, это не я застрелил Сола Вайса. Я любил Сола. Да его все любили. И стрелял в него именно охранник.
Но в перевернувшемся вверх тормашками мире Томас и сам уже во всем начинал сомневаться.
— И ты не избивал бедняжку Диану Чамберс?
— Нет, Алтея, не избивал.
— Тогда почему они…
— Не знаю, — раздраженно ответил Болден. — Сам пытаюсь разобраться.
Сначала он хотел сказать Алтее, чтобы она забрала Бобби, своего сына, и на несколько дней уехала из города. Ведь, помогая Болдену, она подвергается огромной опасности. Но потом решил ничего не говорить. Наверное, самое безопасное для нее — выйти на работу завтра и послезавтра. А через месяц в банке найдут уважительную причину, чтобы ее уволить. Возможно, после завершения сделки по «Трендрайту».
— Что-нибудь про «Сканлон» нашла? — спросил он.
Алтея нахмурилась:
— Не много. В связи с армейскими заказами упоминается несколько раз в конце семидесятых. Военный инструктаж и все такое. В восьмидесятом году ее выкупила ассоциация «Дефенс». Цена не называется. Сделка прошла в секторе частных капиталовложений.
— «Дефенс». Никогда не слышал про такую ассоциацию. Ты поискала, кто они такие?
— Через девять месяцев после покупки «Сканлона» ассоциация «Дефенс» обанкротилась. Ничего другого найти не удалось.
— А ты посмотрела документы по банкротству?
— То есть?
— Ну, как проходила процедура.
— Ты имеешь в виду документы, по которым Микки Шифф числится директором компании?
Болден взглянул на Алтею:
— Шифф? В восьмидесятом он еще был в морской пехоте.
— А вот и нет. Согласно этим бумагам, подполковник Майкл Т. Шифф, уже уволенный в запас, занимал пост одного из директоров ассоциации «Дефенс», когда она пошла ко дну. А тот, другой, о котором ты просил разузнать… Рассел Кью… я даже не пытаюсь произнести это имечко… ну, в общем, он был президентом.
Болден задумался. Нельзя сказать, что его обрадовали эти сведения, но хоть какое-то начало было положено. Вопрос заключался в том, что случилось с корпорацией «Сканлон» в этот промежуток времени? Если «Дефенс» пошла ко дну, почему тогда гражданские наемники «Сканлона» с татуировкой ее логотипа на груди гоняются за ним по всему Манхэттену?
— Мир тесен, ничего не скажешь, — заметила Алтея.
— Это ты о Шиффе, работавшем на «Дефенс»? Ну да, согласен.
— Не только. Мистер Джаклин тоже работал на них.
— Как ты сказала? Ты имеешь в виду Джеймса Джаклина?
Если до этого момента Болден блуждал мыслями в далеком прошлом, то упоминание о председателе и основателе компании «Джефферсон партнерс» тут же вернуло его в сегодняшний день.
— Никогда не подозревала, что Микки Шифф работал с мистером Джаклином. По крайней мере, теперь хотя бы понятно, почему ты попросил меня пробить информацию по «Сканлону». Ты же отвечал за сделку по «Джефферсон партнерс».