— К сожалению, представляю. — Элен все больше нравился его акцент. — Ну и как все прошло?
— Тягостно.
— Прекрасно тебя понимаю. Тягостные разговоры, тягостный ресторан, тягостный поцелуй на прощание. Да, в самом деле тягостно.
Марсело снова рассмеялся.
— Рад видеть, что тебе уже лучше.
Я всегда шучу, когда нервничаю.
— Я так перепугался, когда ты неожиданно потеряла сознание. — Марсело слегка сдвинул брови, а в глазах у него мелькнула искорка.
У Элен потеплело на сердце.
— Спасибо тебе, ты так обо мне заботился…
— Не о тебе, а о себе. Я хотел поскорее уйти, а ты улеглась поперек дороги.
Элен рассмеялась. Марсело глотнул газировки и поставил бокал на стол.
— Итак, по поводу твоей просьбы…
— Да.
— Объяснись, пожалуйста.
— Даже не знаю, с чего начать.
— Давай будем друг с другом откровенными. На тебя всегда можно было положиться. Ты никогда не срывала срок сдачи материала. Я посмотрел твое личное дело; в прошлом году ты не брала отпуск. И вдруг ты падаешь в обморок и просишь отпустить тебя на несколько дней. — Марсело на миг отвел глаза в сторону, а потом посмотрел на нее в упор. — Знаешь… Обычно я никого не посвящаю в подробности своей личной жизни, но… Недавно у моей мамы нашли рак груди. Сейчас она дома, в Пинейросе, проходит курс химиотерапии и чувствует себя очень и очень неважно.
Его откровенность растрогала Элен. Она тоже беспокоилась за маму… На его лице явственно отражалась боль.
— Я тебе очень сочувствую.
— Спасибо. Если у тебя тоже… рак или другая болезнь, не бойся, я никому не скажу.
У Элен защипало в носу.
— Рака у меня нет, но все равно спасибо за заботу.
— Тогда что с тобой?
Элен не знала, что ответить. Марсело держался так ласково, что ей очень хотелось воспользоваться удобным предлогом и придумать себе какую-нибудь опасную для жизни болезнь. В конце концов, если она сейчас солжет, то сохранит работу.
— Может, ты лечишься от алкогольной или наркотической зависимости? У меня есть хороший знакомый психотерапевт…
— Нет-нет, дело вовсе не в этом.
— Тогда в чем? Я не слишком назойлив? Мне кажется, в последнее время я слишком лезу в твою жизнь, но ведь я хочу тебе помочь. Ты тоже меня пойми. Думаешь, легко увольнять сотрудников? Я и так защищаю тебя от нападок. — Марсело сокрушенно покачал головой. — Но для того, чтобы просить отпуск в такое сложное время, нужно какое-то основание.
— Я пока не могу рассказать тебе всего. Мне нужно несколько дней в счет отпуска, чтобы разобраться с одним личным делом.
Марсело глубоко вздохнул.
— Личным делом?
Элен так и подмывало признаться ему во всем, но она сдержалась.
— Да, — кивнула она. — Извини.
— Останешься в Филадельфии или куда-то уедешь?
— Давай я лучше ничего не буду говорить. Я прошу дать мне несколько дней в счет отпуска, только и всего.
Марсело сжал губы.
— Успеешь вовремя сдать материал?
— Если честно, не знаю.
— Черновик готов?
— Я еще не начинала писать.
— Можно почитать расшифровку твоих интервью?
— Расшифровка не готова.
Встретившись с его разочарованным взглядом, Элен почувствовала себя очень виноватой.
— И как ты себе все представляешь? Почему я должен делать тебе поблажки, в то время как никому другому ничего подобного не позволяю? И как мне объяснить, почему я отношусь к тебе не так, как к остальным?
— Если тебе придется меня уволить, я все пойму. Но мне нужны эти несколько дней.
— Значит, ты предпочитаешь, чтобы тебя уволили, но не объяснишь, в чем дело? — недоверчиво переспросил Марсело. — Это на самом деле так важно для тебя?
— Да, — ответила Элен, хотя еще не думала о возможных осложнениях.
— Дело действительно такое важное?
— Для меня оно важнее чего бы то ни было.
Марсело устало закрыл глаза.
Элен умоляюще посмотрела на него. Он целую минуту не сводил с нее взгляда — как будто они играли в гляделки.
Наконец, Марсело вздохнул, и выражение его лица сделалось мягче.
— Ладно, ты победила. Отпускаю тебя на всю следующую неделю. Но не больше! Остальным я скажу, что ты заболела. Думаю, никто не усомнится в моих словах. Все видели, как ты упала в обморок.
— Значит, ты согласен меня отпустить? — недоверчиво переспросила Элен. — Почему?
— Стараюсь доказать тебе, что я не сволочь.
— Я и так знаю, что ты не сволочь. И никогда не считала тебя сволочью.
Марсело с сомнением поднял брови. Элен вздохнула. Сара столько наговорила Марсело о ней, что теперь его трудно переубедить.
— А как же аналитический обзор по росту преступности?
— Подождет недельку. Все равно сейчас тема номер один — пожар в «Йеркисе».
— Какой еще пожар? — Элен настолько оторвалась от текущих событий, что даже телевизор не включала. Но пожар в «Йеркисе», одном из самых высоких зданий в Филадельфии, — действительно сенсация.
— Погибли три человека, все из обслуживающего персонала. Очень печально. Полиция подозревает поджог.
— Погоди-ка, — сообразила Элен. — Значит, сейчас тебе не так уж срочно нужен мой материал?
— Ну да, — кивнул Марсело. — Вот именно.
— Ах ты, сволочь!
— Ты только что сказала, что не считаешь меня сволочью. И вообще, ты ко мне неравнодушна.
Элен окаменела от изумления.
— Откуда ты знаешь?!
— Я ведь работаю в газете и обязан быть в курсе событий!
Элен смущенно улыбнулась.
— Ну да, разумеется! А что еще тебе известно?
— Значит, это правда?
Черные глаза Марсело заблестели. Он как будто поддразнивал ее.
— Сначала ты ответь, а потом уж я.
— Я знаю, многие думают, что я на тебя запал и именно поэтому тебя до сих пор не уволили.
Элен покраснела.
— Должен признаться, сплетники в чем-то правы, — продолжал Марсело, внезапно посерьезнев. Он посмотрел ей прямо в глаза. — Не скрою, мне очень хочется пригласить тебя на свидание.
Элен поняла, что улыбается против воли.
— Но ты по-прежнему работаешь в нашей редакции вовсе не поэтому. Ты продолжаешь у нас работать, потому что ты отличный журналист.