— Заслуживает, я уже послал слугу, — терпеливо вздохнул Ингирд, тоже проклинавший и себя, и Бенгальда.
Старшего принца за то, что тот пытается принудительно лечить болезнь, которая не лечится никакими зельями, кроме смертельных ядов, а себя — за то, что не настоял на своем приглашении. Ведь знал, что стоит ему добавить в голос серьезности и настойчивости, и Илли сдастся, вовсе она не такая упрямая, как официальная фаворитка, заставившая всех их прождать почти час, пока она договорится с портнихой.
— Ну и где он?!
— Вон, бежит, давай уже садиться за стол, все остыло, — оглянувшись в сторону беседки, откуда на них посматривали фаворитки и Седрик, предложил баронет.
— Инг?! — со злым изумлением смотрел на друга принц. — Ты меня дураком пытаешься сделать? Мне нужно, чтоб пришла Илли, а не твой лакей!
— Как ты не понимаешь, что она уже, наверное, пообедала! — рассердился Ингирд. — Вот сейчас убедишься, он скажет, что сеньорита не может прийти.
— Ваше высочество, — доложил запыхавшийся лакей, — сеньорита Иллира не может прийти… она обедает с капитаном Гарстеном на башне.
— На какой еще башне?! — тихо свирепея, осведомился Кандирд.
— На центральной… на самом верху… — предусмотрительно отступая, испуганно пролепетал слуга.
— Заговор?! Бенгальд?! — бешено глядя в глаза баронета, наступал на него принц, потом презрительно выплюнул: — Интриганы!
Развернулся и, чуть прихрамывая, понесся в сторону дворца.
— Кандирд?! — потрясенно воззвал из беседки голос сеньоры Анирии, наблюдавшей за покровителем.
Больше всего фаворитка жалела, что она не может подслушать, о чем он так сердито разговаривает со своим другом. Но зато была очень довольна, что они ссорятся. Ромилла доложила, что баронет всерьез называет личного секретаря принца своим другом.
— Обедайте без нас, дела! — на миг обернулся в сторону беседки Ингирд и рванул следом за другом, надеясь, что сумеет помешать тому устроить погром.
Седрик, оставшийся развлекать трех сеньор в одиночестве, только несчастно поморщился, он меньше всех жаждал этого пикника и теперь очень жалел, что не сумел, подобно Бенгальду, найти достаточно вескую причину, чтобы отказаться.
— А там Бредвил. — Капитан водил рукой Иллиры, державшей у глаз предусмотрительно заготовленный бинокль. — А вот это река, купальни, пристань… хочешь взглянуть на беседку, где они обедают? Она выше, на краю обрыва.
— Что я, не видела, как люди обедают? — насмешливо фыркнула девушка. — Или ты меня проверяешь? Зря, Гарстен, я тебе сказала чистую правду. Посмотри лучше, как красиво смотрятся сверху полянки парка, как бархатные!
— Дай-ка посмотреть?! Надо же, а сколько желающих погулять после обеда… причем с биноклями… вот что делает с людьми любопытство! Похоже, кто-то, излишне болтливый, будет три раза вне очереди мести тренировочную площадку.
— Не нужно так шутить, никогда не поверю, что ты не сам приказал ему проболтаться. И правильно сделал, пусть считают, что у нас с тобой роман.
— Ты понимаешь, что оскорбляешь сейчас мое мужское самолюбие?! — притворно оскорбился Гарстен, но в его глазах прыгали смешинки.
— Я понимаю, что ты очень благоразумный человек и отлично соображаешь, что ухаживать за мной всерьез для тебя крайне невыгодно ни при каком повороте событий.
— Никогда не думал, что когда-нибудь услышу от такой прелестной сеньориты такие рассудительные слова, — шутливо раскланялся капитан и снова навел бинокль на парк. — Ох, дьявол! А ну-ка взгляни, как, по-твоему, кто это бежит к дворцу по центральной аллее?
— Где?! Пресветлый дух, что у него случилось?!
— Думаю, до него дошел слух, с кем ты обедаешь, — задумчиво вздохнул Гарстен и огляделся. — И почему я не догадался приказать принести сюда моток веревки?! На лестнице я с ним не разминусь.
— Потому что я бы ее перерезала, — уже от лестницы сердито сообщила сеньорита. — С ума ты сошел, заманивать его на такую высоту? Забыл, что у него нога больная?!
— Не забыл… — проворчал ей вслед капитан, — а заранее рассчитал, что ты побежишь его спасать. Ну и меня, разумеется. Так, значит, в отчете можно еще добавить: — Относится с состраданием и сочувствием.
В коридор, ведущий к центральной лестнице, Илли влетела как раз в тот момент, когда в другом его конце появилась прихрамывающая, но целеустремленная фигура его высочества-младшего. Сеньорита сразу сбавила скорость, пошла неторопливым, гуляющим шагом, каким может ходить, по ее пониманию, только человек с кристально чистой совестью. Попутно обдумывая, что необходимо сказать его высочеству, чтоб он успокоился и забыл про все свои домыслы.
Илли твердо считала, что ее с капитаном игра в ухаживание рассчитана только на то, чтоб закрыть рты сплетникам и успокоить зарождающуюся ревность Анирии.
Однако, если хоть на четверть правы все те, кто утверждает, что Кандирд испытывает по отношению к Илли какие-то особые чувства, следовало принять во внимание и его душевное состояние. Обманывать или разыгрывать принца Илли считала неподобающей жестокостью и поступать так вовсе не собиралась. Разумеется, она ни разу не видела вблизи влюбленного сеньора, тем более влюбленного именно в нее. Домик тетушки находился на тихой, добропорядочно-бедной улочке, и все их соседи были такими же, как и она, добропорядочно-бедными сеньорами старше среднего возраста, к которым крайне редко заглядывают в гости молодые и влюбчивые племянники. Можно сказать, почти никогда.
Однако, по слухам, сплетням и отчасти поведению подружек по приюту, девушка давно составила себе твердое мнение, что влюбленные люди достойны сочувствия и жалости. А также очень деликатного отношения, ведь вовсе не по доброй воле они оказались в таком незавидном положении. Потому-то Илли тщательно готовилась к разговору с его высочеством в те минуты, пока шла навстречу и, едва между ними осталось несколько шагов, взволнованно воскликнула:
— Канд! Как хорошо, что я тебя встретила! Мне нужно сказать тебе что-то очень важное!
Принц, заметивший девушку одновременно с ней, тоже готовился к этой встрече, и чем ближе подходил, тем больше замедлял шаг и внимательнее вглядывался в ее облик. Серенькое платьице в полном порядке, не расстегнута ни одна пуговка, не смят ни один клочок дешевого кружева, не выбился из прически ни один волосок… стало быть, они действительно просто обедали… Но хотя Кандирд и не мог, да и не имел, как только что с горечью осознал, никакого права предъявлять ей претензии по поводу того, с кем и где она обедает, наглому капитану он намеревался высказать все, что думает по этому поводу. А еще лучше немедленно отправить его в распоряжение Ангирольда, и пускай пришлет взамен кого-нибудь постарше… и поскромнее.
— Что случилось? — Он обрадовался поданному ему предлогу для мирного разговора так открыто, как не радовался, наверное, ни один тонущий брошенному ему спасательному бурдюку.