— Какой карьерный взлет… — прошептал Игнат. Андрей и Михаил рассмеялись. — Ты молоток, Андрюха, — похвалил Игнат, — толково все придумал.
— Ты тоже артистично рычишь, — отозвался Андрей. — Да уж, развлеклись, блин.
— А эти злобные духи, оказывается, неплохие парни, — уважительно пробормотал Михаил. — Забавная тема. Без цвета, без запаха…
— Главное — верить в них, — понизив голос, откликнулся Андрей. — Не бояться, но и не злоупотреблять их расположением. А что они такое, если это не только сгустки магнитных полей и колебаний, я даже не знаю. Предпочитаю не задумываться и вам не советую…
Поднялся Дорохов, побрел к опушке, шатаясь, словно пьяный. Он наткнулся на висящего Волынского, отпихнул его, плохо вникая в текущий процесс. А на опушке происходили события: с северной окраины Выжинска приближались две машины, озаряя округу дальним светом, переливались проблесковые маячки. Они свернули с дороги, запрыгали по картофельному полю.
— Девчата, приготовились… — шикнул через правое плечо Андрей. — И не говорите, что мы этого не ждали.
Прогулялась волна по кустам, и снова стало тихо в царстве таежных духов.
— Что там у нас с пакетом антикризисных мер? — усмехнулся Михаил, отползая в сторону.
— Будем работать, — отозвался Андрей. — Иначе зачем мы тут готовили все эти декорации? Игнат, чем занят? — бросил он через левое плечо.
— Не поверишь, Андрюха, сено кошу, — сварливо буркнула темнота.
— Двигай на левый край. И давайте, мужики, без трупов и необратимых увечий. Дело сделали, подонкам уже не отвертеться. А копы просто выполняют свою работу, не будем обижать коллег Михаила…
Ожидался последний бой… «Он, в натуре, трудный самый», — метко выразился Игнат. Воевать уже не хотелось. Да и полицейские, познавшие, что такое стычки с местными «партизанами», не больно рвались в бой. Мощные снопы света озаряли опушку. В эту точку пространства их привел маячок в телефоне Волынского. Погрешность — сорок-пятьдесят метров. О наличии этой штуки знали (Михаил был в курсе), имелась возможность отправить полицию по ложному следу, но решили этого не делать. Финальный аккорд — с привлечением фантазии, воображения и бухты конопляного троса. Десять парней в полицейской форме высадились из транспортных средств и двинулись к лесу, приготовив автоматы и фонари. В неизвестность парни не рвались. Выстроились цепью, включили фонари и стали настороженно всматриваться. «Принюхиваются к запаху интуиции», — мысленно усмехнулся Андрей. Глухой ропот пробежал по шеренге. Из леса выбиралась странная человеческая фигура в одних трусах. Глаза мужчины безумно вращались, он припадочно дергался, с психикой многоуважаемого чиновника явно что-то происходило. Лучи света скрестились на его искореженной физиономии. Ахнул офицер, командующий нарядом, что-то прокричал, и двое патрульных бросились его «спасать». Они хотели лишь помочь, но несчастный дико зарычал, стал махать руками. Все трое попадали в траву, завозились.
— Там кто-то висит на дереве! — прорезался отчаянный крик.
— Да ну… — засомневался скептик. Люди подходили к опушке, освещали лес. Действительно, в глубине кто-то висел на дереве, раскачивался и хрипло матерился.
— Не стрелять! — взволнованно прокричал офицер. — Это майор Волынский! Вперед, бездельники!
И ломаная шеренга полицейских устремилась к лесу. Началась потеха! Двое вырвались вперед и вдруг истошно завопили, когда под ногами затрещали тонкие стебли, замаскированные еловыми лапами. Вскрылась канава, в нее и провалились сотрудники полиции: один отплевывался, другой визжал, что ему сломали ногу. Перепуганные копы открыли огонь, невзирая на приказ. Неистово приплясывал офицер, требовал прекратить этот бардак! Еще одна «поклевка» — бегущий рядом сержант на что-то наступил, натянулась петля, сдавила щиколотку. Сержант повалился, теряя автомат, и его куда-то потащило, орущего от страха, забросило в терновый куст! Свалился еще один, подвернув ногу, — это поле вблизи опушки было вдоль и поперек испахано бороздами! Офицер негодовал, размахивал пистолетом и не заметил, как над кустарником что-то возвысилось. Скрученная веревка прочертила пространство, и петля обвилась вокруг горла старшего лейтенанта! Он захрипел от ужаса, схватился за веревку, сдавившую шею. А его уже куда-то волокли, мощный рывок — он видел, как в лицо несется дерево, и был бессилен против этой неодолимой силы…
Загорелась полицейская машина, оставленная без присмотра. А спустя мгновение послышался хлопок: «уазик» вспыхнул, словно тряпка, смоченная бензином! Кто-то бросил горящую спичку в бензобак. Бак был не полон, кислорода для горения вполне хватало — эффект был что надо. Пламя взвилось в небо, озарилось картофельное поле. Короткая пауза — вырвался сноп из второго бензобака, хлопнуло, и еще один костер вырос рядом с первым. Две фигурки юркнули в траву, поползли во фланг. Копы метались по опушке, не зная, куда бежать. Их командир валялся без сознания. В довершение из леса разразилась пальба. Стреляли в небо, но в этой круговерти разве разберешь? Уцелевшие бросились к горящим машинам. Кто-то полз, отклячив задницу. Кто-то сбил так долго поднимавшегося Дорохова, и начальник районной администрации покатился в канаву. «Трусы! Засажу! Все назад!!!» — вопил, болтаясь на дереве, Волынский. В него, по счастливому стечению обстоятельств, не попало ни одной пули.
На оборонительных позициях стоял густой хохот. Люди надрывались, катались по земле. Затряслись кусты на правом фланге, вывалились возбужденные Галка с Дашей, и последняя заявила дрогнувшим голосом, вызвав новую порцию гогота:
— Все, мужики, мы больше за линию фронта не пойдем…
— Ну что, молодежная экстремистская группировка? — заявил Михаил, вытирая слезы. — Кончайте ржать — смех до слез доводит. Сделали свое черное дело? Можем уходить. Дальше и без нас разберутся…
Густая муть обложила сознание. Он хорошо держался в «активной фазе», но когда все кончилось… Группа разделилась, были трогательные прощания, обмен любезностями, уверения, что нужно лишь немного потерпеть. Уточняли координаты, где можно обнаружить друг друга. Аборигены отправились в райцентр окольными дорогами, Андрей с Дашей потянулись в леса — через урочище, через брод, через места недавней боевой славы — Маркушину гору и Кудрявцеву заимку. Снова следовал сон на хвойных лапах, под пологом сочной листвы, изобилующей насекомыми, в объятиях любимой женщины, которая по каким-то странным причинам не торопилась в родной город. Они лежали, выжатые, никакие, бессмысленно таращились в черный космос.
— Потрясающе… — бормотала, засыпая, Даша. — Она не может, он не хочет, просто идиллия.
— Я хочу… — на последнем издыхании шептал Андрей. — Мы это сделаем, мы сделаем все… но потом.
— Господи, как я не хочу с тобой расставаться… — шептала Даша.
— У тебя мало разочарований в жизни?
— Видимо, мало…
— Хорошо, давай помечтаем. У тебя фамилия есть?
— А я какую называла?
— М-м… Лактионова.