— Мне так скучно, — проворчала она однажды вечером.
— Тогда займитесь чем-нибудь, — раздраженно бросила Кэт. — Сами знаете, дьявол всегда найдет работу праздным рукам.
— И чем же мне заняться? — простонала Элизабет.
— Как насчет того, чтобы закончить сорочку, которую вы вышиваете для ребенка королевы? — предложила Кэт.
Элизабет немного подумала.
— Ладно, — вздохнула она. — Но сперва мне нужно в уборную.
Оставшись одна и подняв юбки, она, к своему удивлению, увидела пятна крови на белой нижней юбке и чулках. Слегка встревожившись, она схватила тряпку и сунула ее между ног. На той осталась кровь. У Элизабет перехватило дыхание. Что это значило?
Сунув между ног еще одну тряпку, она вывалилась из уборной, крича:
— Кэт! Помоги, у меня кровь!
— Кровь? — переспросила гувернантка. — О господи! Не бойтесь, дитя мое. Идите ложитесь. Я позову сестру.
Когда пришла леди Денни, у Элизабет уже начались схватки, сопровождавшиеся непрестанной тупой болью в животе и пояснице. Она лежала, со стоном потирая больные места.
— Боюсь, ей грозит выкидыш, — проговорила леди Денни.
Элизабет не знала, радоваться ей или плакать.
— Нужна помощь, — сказала Кэт. — Она вторая в очереди на трон, и мы не можем рисковать ее здоровьем. На четвертом месяце такое легко не проходит.
Элизабет снова застонала, на этот раз громче. Боль за несколько минут усилилась, став настолько острой, что она испугалась по-настоящему.
— Нельзя, чтобы о ее беременности узнали, — напомнила сестре леди Денни. — Погоди-ка… у меня есть мысль.
У женщины, которую в полночь провели в спальню, были завязаны глаза, но Элизабет этого уже не заметила. Боль пронизывала все ее тело, обжигая спину, живот и ягодицы, а между ног обильно сочилась кровь. Ее била дрожь, тошнило, мысли путались, сил почти не осталось.
После того как сэр Энтони снял повязку и, отводя взгляд от постели, выскользнул за дверь, распорядившись призвать его колокольчиком, когда он сможет вернуться, акушерка, щурясь при свете камина, поняла, что находится в богатом особняке — хотя одному Богу известно, в каком именно, — и позволила роскошно одетой даме, явно здесь главной, подвести ее к постели. Там лежала очень бледная юная девушка на последней стадии преждевременных родов. Рядом сидела встревоженная женщина средних лет.
Акушерка не стала терять времени — она гордилась своей репутацией, хотя и сомневалась, что кто-то поставит ей в заслугу сегодняшнюю работу. Откинув окровавленную простыню, она раздвинула ноги девушки и пристально вгляделась.
— У нее выкидыш? — тихо спросила пожилая женщина.
Девушка тяжело дышала, ничего не замечая вокруг.
— Да, — кивнула акушерка. — Есть тряпка?
Кэт протянула ей тряпку, и акушерка собрала ею сгустки крови и жалкое мертвое тельце, слишком рано явившееся на свет. Затем она потребовала воды и полотенец и начала ухаживать за юной матерью, впавшей в забытье.
Когда Элизабет привели в порядок и она мирно заснула, женщины позвонили в колокольчик, и вернулся сэр Энтони:
— Где ребенок?
— Мертв, — бесстрастно ответила Кэт, протягивая ему крохотный сверток.
Отвернув край, сэр Энтони взглянул на сморщенное красное личико.
— Родился мертвым? — с ничего не выражающим лицом спросил он.
Кэт кивнула.
— В таком случае в наших молитвах нет нужды, — мрачно молвил сэр Энтони и, не говоря больше ни слова, бросил мертвого внука короля Генриха в огонь.
Женщины в ужасе вздохнули, но сэр Энтони не обратил на них никакого внимания. Вновь завязав глаза возмущенной акушерке, он поспешно вывел ее из комнаты. Его жена и Кэт продолжали стоять, прижав руки ко рту и глядя на пламя, пожиравшее свидетельство греха Элизабет. Девушка крепко спала, не чувствуя заполнившего комнату жуткого запаха жареного мяса.
Чувство облегчения не могло сравниться ни с чем. Она мирилась с постепенно отступавшими тупой болью и кровотечением — они ничего не значили в сравнении с тем, через что ей пришлось пройти. Порой она ощущала и грусть, но лишь мимолетную. Главное — ей дали передышку. Бог счел нужным покарать ее, но после чудесным образом смилостивился. Она понимала, что рисковала жизнью во всех смыслах: могла умереть, потеряв ребенка; могла оказаться в Тауэре или еще хуже…
Она поклялась, что впредь никогда не рискнет своей репутацией, не говоря уже о том, чтобы пойти на подобную близость с мужчиной. Случившееся потрясло ее до глубины души, и она не знала, как благодарить Небо за свое спасение.
— Вы даже не знаете, как вам повезло, — покачала головой Кэт, когда Элизабет еще лежала в постели, бледная и измученная после перенесенных испытаний.
«О да», — подумала Элизабет.
— Моя благодарность Богу не знает границ, — согласилась она.
Элизабет не грустила по мертвому ребенку и даже не спросила, что стало с его крошечным тельцем.
— Мы скажем, что с вами приключилась лихорадка, — объяснила Кэт, вливая ей в рот ложку крепкого бульона. — Скоро вы снова встанете на ноги.
День этот быстро приближался. Элизабет уже вставала с постели и сидела в кресле у окна. К ней начало возвращаться прежнее хорошее настроение при мысли о том, что жизнь скоро войдет в прежнее русло и никто ничего не узнает.
У нее было достаточно времени поразмыслить и решить, как жить дальше.
— И все-таки я была права, — сказала она Кэт. — Я никогда не выйду замуж. Я не смогу пройти через такое еще раз.
— Чушь! — возразила Кэт. — Многие женщины через это проходят и рожают целый выводок здоровых детей. Для девушки неестественно оставаться без мужа. Вы переживете, попомните мои слова.
— Да, переживу, — решительно подхватила Элизабет, — но теперь я более чем уверена, что лучше остаться одной.
— Это вы сейчас так говорите, — вздохнула Кэт, — но мигом передумаете, когда вам встретится очередной симпатичный мужчина.
— Вряд ли, — возразила Элизабет. — Я больше не допущу, чтобы любовь ослепила меня до потери рассудка. Похоже, тогда я сошла с ума.
— Говорят, что любовь — разновидность безумия, — задумчиво молвила Кэт, — что в вашем случае вполне справедливо.
— Я стану осмотрительнее, — пообещала Элизабет. — Буду и дальше скромно одеваться и вести себя как подобает добродетельной протестантской девице.
Кэт удивленно подняла брови.
— Девицей вам больше не быть, — язвительно заметила она.
— Да, но остальные пусть считают именно так, — отозвалась Элизабет, мысленно содрогнувшись. — И я никогда не дам повода в этом усомниться. Мне дан второй шанс, и я не намерена потратить его впустую. Я буду вести праведную жизнь и щеголять девственностью, как другие щеголяют своими прелестями. Никто и никогда не сможет бросить тень на мою репутацию.