— Что ты имеешь в виду под словами «обидел ее»?
— Я не… Она сама меня спровоцировала. Я не хотел.
— Она спровоцировала тебя? На что? — Лесли подалась вперед, лицо ее было напряжено. — Как именно ты обидел ее?
— О нет! — простонал Давид. — И ты о том же! Я дал ей пощечину, в целях самообороны.
— Слушай, Давид, — Лесли выглядела несчастной, — я должна тебе об этом сказать. Пару дней назад Изабель звонила мне из Лондона.
— Изабель? В самом деле? Насчет чего? — Изабель и Лесли никогда особенно не ладили, так как были уж очень разными: Лесли — холодная и прагматичная, а Изабель — импульсивная и вспыльчивая.
— Она рассказала мне, что эта женщина обвиняет тебя в том, что ты ее чем-то опоил и изнасиловал.
— Изабель позвонила тебе, чтобы сообщить такое? — Давид был потрясен.
— Да. Было как-то очень неприятно. Она спросила меня… проявлял ли ты когда-нибудь агрессию по отношению ко мне, когда мы были вместе… в наших сексуальных отношениях. — Лесли выглядела смущенной. В конце концов, она всегда была прямолинейной. Годы одиночества, упорной работы и полное погружение в уединенную исследовательскую работу лишили ее способности разбираться в причудливых человеческих взаимоотношениях. И теперь, когда ей было уже пятьдесят восемь, она была слишком не от мира сего, чтобы плевать на взаимоотношения полов.
— Ты серьезно? — Давид уставился на подругу.
— Честно говоря, я была весьма растеряна, — Лесли говорила слишком серьезно, на его взгляд. — Почему она меня об этом спрашивала?
Давид подумал некоторое время:
— Вероятно, она намеревается бросить меня и хочет найти какое-нибудь серьезное обоснование.
Действительно ли это так? Он чувствовал, что больше не знает, что на уме у его жены. Она сильно изменилась. Он знал, что обманул ее ожидания, нарушил их договор. Их взаимным подарком друг другу на свадьбу была семья. Он тогда хотел семью, это казалось ему правильным. Она больше всего на свете мечтала о ребенке, но теперь, когда они потерпели неудачу и он больше не хочет заниматься этой бесполезной затеей, она остыла, эмоционально отстранилась от него и даже уехала, используя в качестве предлога его якобы существовавший обман.
Потом он подумал о богатом, симпатичном, умном тридцативосьмилетнем Поле Деверо, ее новом партнере. Партнере? Давид не слепой. То, как она сейчас выглядела, как похудела, изменилась, стала уверенной, сияющей… Ее новые духи, облегающая одежда, потерянное обручальное кольцо… Он порывисто вздохнул. У нее роман, вот в чем дело. Она спит с этим слизняком. Он вдруг с кристальной ясностью осознал это. Это было сокрушительным ударом, и в первую очередь потому, что Изабель с легкостью очерняла Давида в своих собственных глазах, чтобы оправдать свое поведение. Зачем еще она стала бы так жестоко оскорблять его за какую-то давнюю ошибку, которую бы никто и не вспомнил (он же считал, что и вовсе ее не совершал)? А еще этот звонок Лесли, с намеками на его склонность к сексуальному насилию. Этот отвратительный, коварный поступок не делал ей чести. Не может быть, что она поверила в бредовое обвинение его в изнасиловании. Он довольно энергичный любовник, ну, по крайней мере, был таковым раньше. И иногда в сексуальных фантазиях он мог одержать верх над женщиной, которую хотел, мог подчинить себе и овладеть ею, но это все! Да у всех бывают такие моменты! Изабель раньше разделяла его фантазии. В первые годы супружества она часто хотела, чтобы он изображал этакого неандертальца в их сексуальных играх, сама просила об этом, и он с удовольствием уступал ее просьбам. А теперь она пыталась перекрутить их маленькие интимные забавы так, как ей было выгодно. Или действительно она хотела знать?..
Лесли хлопнула в ладоши у него перед лицом:
— Эй, я все еще здесь!
— Извини, Лесли. — Он повернулся к ней и подумал, стоит ли поделиться с ней своими подозрениями, но у него не было фактических доказательств ее измены и он все еще хранил верность жене. Вместо этого он сказал: — И каким же был твой ответ? Что ты ей сказала?
— Надо было сказать, что это не ее дело, но я решила, что тебе это не поможет. И я ответила, что ты был джентльменом до мозга костей.
— Джентльменом? — рассмеялся Давид. — Как сексуально! Я бы сказал, ты просто не помнишь.
Лесли захихикала и заметно покраснела:
— Ну, это было, по крайней мере, лет пятнадцать назад. Чего ты ожидал?
Давид взял ее руку и посмотрел в глаза:
— Лесли, ты знаешь меня. У меня нет причин лгать тебе, правда? Ты поверишь мне, если я скажу, что я никогда не спал с этой женщиной в Канаде? Мне нужно, чтобы хоть один человек поверил моему честному слову!
— Ради бога, не будь так мелодраматичен! — весело рассмеялась Лесли. — Как я могу поверить? Я же ученый. Я знаю, что тест на ДНК дает стопроцентно верный результат. Это же просто научное чудо… Посмотри, чего мы смогли добиться, какие преступления мы можем раскрыть…
— Всех папаш можем обязать помогать их детям, — прервал он. — Конечно, Лесли, я согласен с тобой. — Давид посмотрел через дыру в оконной раме и увидел, что сарайчик все еще валяется на боку в углу сада, так же как и ветки, сломанные во время урагана, и тачка с торфом, брошенная несколько недель назад. Но все это может подождать. С него хватит. У него есть только один выход.
— Слушай, Лес, я только что решил. Я поеду туда. У меня скоро отпуск, и я еще могу взять неоплачиваемый отпуск. Я поеду в Канаду и все там выясню. Это единственное, что я могу сделать.
Лесли поднесла свою банку пива к его и чокнулась, но лицо ее оставалось серьезным:
— И как ты собираешься это выяснять?
— Понятия не имею. Если дети на меня похожи, думаю, мне придется с этим смириться. — Он достал фотографию детей из портмоне и подал женщине. — Я не вижу никакого сходства, а ты?
Она быстро взглянула на нее поверх очков:
— Извини, Давид, но думаю, это несерьезно.
— Посмотрим.
— Ну что ж, в добрый путь, — это единственное, что она смогла сказать.
* * *
Погода менялась день ото дня. Непривычный холод вынудил Давида откопать на чердаке старую отцовскую куртку из овечьей шкуры. Поговаривали даже о снеге, но небеса замешкались и не спешили разверзнуться и запорошить белизной грязные поля долины. А пока все лило и лило, и холодные иголки дождя хлестали во всех направлениях сразу.
Давид остановился на дороге, ведущей к замку, слез с велосипеда и с трудом стянул свой непромокаемый плащ. Он повел велосипед вверх по холму к римской стене и, когда поднял лицо навстречу ледяному дождю, в смятении увидел, что Изабель приехала раньше его. Он не видел ее машины ни на дороге, ни на стоянке, а больше нигде не было признаков присутствия человека. Изабель сама выбрала место встречи, на первый взгляд довольно странное, но они оба знали его очень хорошо, и потом, встреча в какой-нибудь пивной была бы слишком интимной.