— У вас есть номер телефона его родителей?
— Я позвоню ему на сотовый. У меня с собой мобильник.
Лиз кивнула и вернулась к плите, а я принялась нажимать на клавиши, которые почему-то казались меньше и расположенными не на своих обычных местах. Найти в адресной книге его номер было не проще, чем попасть ключом в дверной замок после восьми кружек пива, но в конце концов мне это удалось. Прижав телефон к уху, я слушала далекие гудки, в которых мне чудились слова молитвы, произносимой в такт с биением моего сердца. Прошу тебя, Карл, ответь. Прошу, пусть мобильник будет рядом с тобой, в твоей детской спальне… прошу… прошу…
— Алло?
Судя по голосу, я его разбудила, но радость и облегчение от того, что я его слышу, на секунду лишили меня речи.
— Алло? — повторил он нетерпеливо, а потом, видимо, посмотрел на дисплей. — Анни? Это ты?
— Да, да! Послушай, Карл… Тут такое произошло! Я сейчас у Лиз. Я не могу одна оставаться в доме ночью…
— В чем дело? Что случилось? — В голосе уже не было и намека на сон.
Я искоса глянула на Лиз; она дипломатично перешла в гостиную, и я была ей благодарна, поскольку все в этом разговоре касалось только нас двоих.
— Кто-то кинул камень в окно гостиной, — прошептала я в мобильник. — Сработала сигнализация. К камню была прикреплена записка… Лиз тоже ее видела. Когда я ее прочла, то позвонила в полицию и сказала, что включила систему сигнализации по ошибке. У меня не было выбора. Мне грозят смертью, если я обращусь в полицию, и…
— Кто грозит тебе? — сорвался на крик Карл. — Что там написано?
Я прочитала ему записку. Карл молчал.
— Если не веришь мне, спроси Лиз! — взвилась я. — Этого даже тебе не оспорить. Записка так же реальна, как и я сама, вот она лежит передо мной, и в ней черным по белому…
— Анни! — В его возгласе смешались страх за меня и желание утешить. — Господи, конечно же, я тебе верю… Не знаю, что и сказать, я так виноват. Я ведь был уверен, что ты преувеличиваешь, нагнетаешь… Боже мой, прости меня. Я такой болван. Ты предупреждала, а мне казалось невероятным…
Вот что мне хотелось услышать от него в течение всех этих недель, но сейчас мне и в голову не пришло самодовольно ответить: «А что я тебе говорила?» Его слова подарили мне лишь кратковременное облегчение.
— Я правильно сделала, как по-твоему, Карл? Ну, что не сообщила полиции?
— Конечно. Анни! Бога ради, не говори им ни слова. Кто бы ни был этот маньяк, похоже, он не шутит… Если б я только поверил тебе раньше…
Помолчав, он продолжил уже с присущим ему практицизмом:
— Ты будешь в безопасности у Лиз? Останешься у нее на всю ночь?
— Все будет хорошо. С Лиз мне не страшно, не волнуйся.
— Ладно… Утром я сразу же еду домой. Объясню все маме. Доберусь к обеду, если выеду пораньше.
Снова долгая пауза, но мы поняли друг друга без слов: его одолевало чувство вины, я все ему простила, мы снова были вместе.
— Тогда до завтра, — сказала я.
— До встречи. Будь осторожна, Анни. И не вызывай полицию.
Лиз вошла в кухню как раз в тот момент, когда я выключила телефон.
— Будем пить чай, — объявила она, снимая чайник с плиты. — Что сказал Карл, прошу прощения за любопытство?
— Обещал приехать поскорее. А насчет полиции — сказал то же, что и вы: ни в коем случае не сообщать, это было бы безумием. — Борясь с новой волной паники, я поспешила спросить: — Лиз? Вы не будете возражать, если я останусь у вас на ночь? Я ни за что не вернусь сейчас домой.
— Ну разумеется, моя милая. Переночуете в комнате для гостей. Правда, я давно не проветривала постель, но белье чистое, все постелено. — Она подала мне чашку чая, от которой шел пар, и села за стол напротив меня. — А вы закрыли все двери?
— Да-да, все закрыла. Окно в гостиной разбито сверху, туда никому не влезть, если только его не разобьют полностью. — Я вздрогнула от мысли, что мой тайный враг все еще может быть где-то рядом. — Простите, Лиз, вы позволите закурить? Нервы совсем никуда…
— О чем разговор, будьте как дома. Пепел стряхивайте на блюдечко.
— Спасибо. — Я достала сигареты, с трудом зажгла спичку — руки тряслись — и закурила.
— Не удивительно, моя милая, что у вас сдали нервы. Вы ведь испытали настоящий шок.
Я сделала глубокую, блаженную затяжку. Некоторое время мы молчали. Первой заговорила Лиз:
— Обещайте мне, Анна, покончить с этим своим расследованием. Вы же видели записку — это очень опасно.
Чувствуя себя совершенно беспомощной, я не удержалась от признания:
— Лиз, я хотела рассказать вам раньше, но уж очень все запуталось. Понимаете, мистер Уиллер ни при чем. Я с ним еще раз встречалась, в начале недели, и он меня убедил. Он абсолютно безобидный человек. И кстати, Джералдина, его подруга, у которой мы купили дом, — вовсе не Ребекка. У нее нет ничего общего с Ребеккой, кроме того, что она…
Моя рука с сигаретой замерла в воздухе. Голос Лиз прозвучал глухо, словно издалека:
— Анна? Что с вами?
— Хелен, — чуть слышно произнесла я.
Не глядя на Лиз, я чувствовала на себе ее пристальный взгляд.
— О чем вы говорите, моя милая?
— Все ясно. Кристально ясно. Господи, какая я дура. Все было понятно с самого начала, прямо-таки бросалось в глаза. — Внезапная догадка обрушилась на меня лавиной, все прежние домыслы рассыпались в прах под напором единственно возможной истины. — Джералдину Хьюз выжили отсюда не потому, что она была Ребеккой, а потому, что она знала Ребекку — училась с ней вместе в начальной школе. Она видела Ребекку своими глазами.
— Что-то я не пойму?.. И кого это могло волновать?
— Ребекку. У нее новое имя, новая биография, новая жизнь. Поэтому самое важное для нее — чтобы ее не узнали. Джералдина ее не узнала, но могла бы узнать некоторое время спустя — несмотря на то, что Ребекка выглядит сейчас совсем иначе. Несмотря на то, что сейчас ее зовут Хелен.
Неподвижный взгляд Лиз выражал глубочайшее изумление.
— Анна… Неужели вы думаете, что…
— Все логично! Ребекка Фишер начала новую жизнь под именем Хелен. В Эбботс-Ньютоне она в безопасности, здесь она принята всеми. И вдруг откуда ни возьмись является Джералдина. Возможно, Хелен сразу узнала ее, а возможно, в разговоре Джералдина упомянула, что жила и училась в Тисфорде. Не знаю, как это вышло, но уверена, что так и было. И тогда Хелен поняла, что должна любым способом избавиться от Джералдины, пока та не узнала ее. И Хелен нашла самый подходящий способ. Как говорится, убила двух зайцев: избавилась от Джералдины и обезопасила себя. Если бы в будущем кто-либо связал ее с Ребеккой Фишер, то это выглядело бы смешно и даже безумно, поскольку всем было известно, что Ребекку отсюда выставили. Без Джералдины, живущей поблизости, Хелен могла считать себя здесь в безопасности до конца своих дней… Однако не вышло. Приехала я и начала собирать материалы по этому делу. Когда Хелен узнала, чем я занимаюсь, то поняла, что должна остановить меня до того, как я нарою достаточно, чтобы вычислить ее…