Выйдя из «воспитательного центра» — так стыдливо именовали заведение, больше напоминавшее тюрьму для подростков, — где он провел два года за разные мелкие преступления, Кольбер обратил на себя внимание общества астрософии. Он никогда не верил в силу их методик, да и во все эти «Астры», «жизненные пути», «новое человечество» и прочую хренотень. Но адепты астрософии приютили его в своем центре и самоуверенно пообещали «наставить на путь истинный». Он решил, что притворится и убедит их в собственном перевоспитании. Не такая уж это высокая плата за комфортную жизнь… Но постепенно он начал с удивлением замечать, что под воздействием воспитательных астрософических методик его личность — точнее, его социальная личина — развивается, взрослеет, становится утонченнее… После нескольких месяцев терапии навязчивые кошмары — обнаженные бедра, бледная кровоточащая плоть — отступили, дали ему передышку, благодаря которой он смог направить всю энергию на то, чтобы стать Жозефом Кольбером, полностью воплотить этого персонажа в реальность. Он понял, что с помощью астрософии обрел опору, жизненную позицию, индивидуальность. Что реальная жизнь борется за него со страшной потусторонней реальностью его кровавых кошмаров…
Тогда же его приняли на работу санитаром в клинику. Никто из персонала ничуть не удивился и не усомнился в том, что он справится.
А потом — снова Шарли…
Светлые волнистые волосы… горделивая посадка головы… тонкие запястья и лодыжки… огромные трагические глаза, обведенные темными кругами…
Да, Шарли попала в тот же лечебный центр при обществе астрософии. Несмотря на то что в первый раз, шесть лет назад, он видел ее совсем недолго и не слишком отчетливо, он с первого взгляда ее узнал.
Кольбер понял, что от судьбы не уйдешь. Шарли была частью его судьбы. Ее имя было начертано на его жизненном пути. Кровавыми буквами… Почему? Тогда он этого еще не знал. Может быть, потому, что вся сила его желания выкристаллизовалась в категорическом приказе: «Убей ее!» Шарли, сама того не зная, открыла для него его истинную натуру.
Кошмары вернулись. Еще более жестокие, более угнетающие… Обладать Шарли! Убить ее!
Но Кольбер изменился. Точнее, в каком-то смысле родился заново. Он понимал, что даже один неверный шаг приведет его прямиком в преисподнюю. И он боролся с собой… боролся все то время, что Шарли была здесь, одурманенная таблетками, ничего не соображающая, полностью доступная… Но он устоял. Просто потому, что переход от фантазий к действию обошелся бы ему слишком дорого. А может быть, потому, что он всегда смущался в присутствии Шарли, словно настоящий влюбленный, который не осмеливается даже приблизиться к предмету своей страсти.
И вот перед ним случайно возникла другая: молодая девушка на обочине шоссе. Его поступок был величайшей неосторожностью, но в то же время и единственным способом хоть немного ослабить чудовищное напряжение. Он не собирался ее убивать, так получилось случайно. Но уже в тот момент, когда он затормозил у обочины, он понимал, на что идет.
Когда тело девушки было найдено, Кольбер пришел в ужас — все произошло так быстро и смутно, словно в каком-то красноватом тумане, что он почти ничего не помнил, и наверняка он оставил множество улик на месте преступления. Однако он даже не попал в число подозреваемых. Не без удовольствия он узнал о блуждающих по округе слухах, что преступление совершил какой-то местный сынок богатых родителей, возвращавшийся с очередной вечеринки. Все окрестные жители были в шоке.
Какая ирония судьбы!
Его жертва и в самом деле помогла ему избавиться от мучений — вплоть до того, что он нашел в себе силы больше не видеться с Шарли и даже попросил перевести его в другое отделение, располагавшееся в противоположном крыле здания клиники. Позднее он понял, как действует этот адский механизм: подобно наркотику, сексуальное удовольствие, сопровождавшее каждое убийство, приносило чувство умиротворения. Увы, иллюзорное и недолговечное.
Поэтому известие о бегстве Шарли стало для него жестоким ударом, невероятно болезненной утратой, настоящим предательством. Он пообещал сделать все возможное, чтобы ее найти.
И снова вмешалась судьба: скандал, разразившийся вокруг общества астрософии, арест Кутизи и его главных сподвижников заставили всех остальных рассеяться и залечь на дно. Лишившись денежных средств, которыми его обеспечивала секта, Кольбер вынужден был на время отказаться от поисков Шарли, хотя именно ему была поручена эта миссия. Молодая женщина бесследно исчезла, и ему оставалось только одно — лелеять страстное и мучительное воспоминание. Тем временем обезглавленное общество астрософии понемногу возрождалось уже в виде небольших отдельных групп, более-менее организованных и взаимосвязанных.
Несмотря на все усилия, Кольбер так и не смог забыть Шарли. На протяжении нескольких лет он совершил множество убийств во всех уголках Европы, каждый раз представляя себе, что убивает ее. Это происходило во время путешествий, которые он совершал сначала в одиночестве, потом в компании Такиса. В сущности, даже нельзя было сказать, что автором этих преступлений был Кольбер — их совершал какой-то страшный хищник, время от времени просыпавшийся в нем. Это он был виноват в смерти шести девушек — юных стройных блондинок, чьи тела были обнаружены в лесах, по большей части на территории Восточной Европы. Все они были зверски убиты… точнее, она одна — Шарли — была зверски убита шесть раз. В каждой из жертв он видел только ее. Все остальное было как в тумане. Но это уже не имело значения: к тому моменту Кольбер почти не обращал внимания на внешние обстоятельства убийств, поглощенный лишь удовлетворением своей страсти.
И вот примерно год назад, против всякого ожидания, след Шарли снова обнаружился. Очевидно, снова вмешалась судьба… И на сей раз он откуда-то знал, что это вмешательство будет во благо. Что час настал. Потому что Кольбер никогда не считал встречу с Шарли случайностью: впервые он увидел ее в объятиях наследника семьи Эргонсо, в чьем доме работала его мать. А позже Шарли оказалась в том же медицинском центре, где работал (а до того проходил курс лечения) он сам… И всегда они находились по разные стороны барьера. Теперь наконец настало время его пересечь. И если бы такая логика показалась стороннему наблюдателю странной и извращенной, то тем хуже для него; главное, что для самого Кольбера она была безупречной. Он обретал в ней смысл, завершенность, уверенность.
Еще одним доказательством своей тайной правоты он считал то, что ему не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы добиться у адептов астрософии поручения наблюдать за Шарли. Ему, можно сказать, поднесли ее на блюдечке.
Сцены, которые он ежедневно наблюдал на экранах мониторов — побои и изнасилования, которым подвергалась Шарли со стороны этого чудовищного куска мяса, — окончательно придали смысл его нынешней миссии. События как бы закольцовывались, обретали завершенность: ведь в первый раз он тоже увидел ее занимающейся любовью с другим…
И вот теперь, после ее очередного бегства, Кольбер, бредя по глубокому снегу и зная, что полицейские преследуют его буквально по пятам, отдавал себе отчет, что игра проиграна. Во всяком случае, для астрософов… Но возможно, это и к лучшему, решил он. По зрелом размышлении все события, составлявшие его личную историю, за последние два дня обрели почти мистический смысл: он не убил Шарли несколько лет назад, когда имел для этого все возможности, — и сколько раз потом проклинал себя за это! — потому, что тогда время для этого еще не пришло. А теперь Шарли стала богаче на тридцать четыре миллиона! Этих денег ему хватит, чтобы жить безбедно до конца своих дней, путешествовать в свое удовольствие, с Такисом или без, — словом, превратить свою жизнь в сплошную череду удовольствий.