— Я надеюсь, вы понимаете, что мне нужны гарантии, — снова заговорил он. — Мне не хотелось бы, чтобы вы воспользовались ситуацией для того, чтобы убить Тарика Хамзу или его представителей. Я не хочу быть соучастником преступления.
— Министр прислушается к вашим пожеланиям, я в этом уверен.
В этот момент Кардона, на несколько минут выходившая на кухню, вернулась обратно и что-то прошептала Смаину на ухо. Человек, выдававший себя за писателя, резко повернулся к Морвану. Его лицо изменилось до неузнаваемости. Вместо любезного литератора на Морвана смотрел грозный эмир Исламской республики.
— Особенно мне бы не хотелось, чтобы история повторилась и вы бы использовали меня, чтобы снова убить Тарика Хамзу.
Морван побледнел. Наконец маски сброшены.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду…
— Вы прекрасно знаете, что министр внутренних дел не приедет. Вы эвакуируете жителей, потому что вам стало известно, что башня заминирована. Для вас уже давно не новость, что Тарик Хамза мертв, как и настоящий Клеман-Амруш. Я своими руками убил этого негодяя. Переводчика его грязной книги мы тоже ликвидировали. Добро пожаловать в ад, Пьер Морван!
Смаин положил пульт перед собой и нажал на кнопку, однако ничего не произошло. Морван мысленно поблагодарил саперов контрразведки.
— Что-то не так, господин Лагаш?
Смаин вскочил на ноги и продолжал с остервенением жать на кнопку, когда Морван и Дюрозье набросились на него.
Кардона в ужасе посмотрела на Валери.
— Он хотел нас всех убить! И тебя тоже!
— Это неправда!
Морван и Дюрозье повалили Смаина на пол и надели на него наручники, но террорист продолжал рваться, как пойманный зверь.
— Открой дверь! — скомандовал Морван.
Дюрозье кинулся в прихожую, но не сумел открыть замки. Дверь запиралась при помощи кода, известного одному Смаину. Дюрозье ударил по ней кулаком и закричал, чтобы люди Александра его услышали:
— Взорвите дверь!
— Укройтесь в гостиной! — послышалось в ответ.
Пока Кардона не успела осознать серьезность положения, Валери схватила ее холщовую сумку и вывалила содержимое на стол, где лежала рукопись. Вместе с круассанами оттуда выпал крошечный диктофон и несколько кассет.
— Ложись!
Дюрозье схватил Смаина за ноги, Морван прижимал к полу его голову. Валери дернула Кардону за руку и заставила ее спрятаться за диваном.
Послышался оглушительный взрыв и звон бьющегося стекла. Все окна в квартире были выбиты, а от железной двери остались одни обломки. Александр и его люди ворвались в квартиру и схватили Смаина Лагаша. Морван подполз к Валери.
— Займитесь Кардоной, — сказал он. — Заставьте ее говорить. У них запланированы и другие теракты, нужно остановить их любой ценой.
Валери согласно кивнула.
Коридор двадцать пятого этажа, 02:30
Кардона медленно вышла из квартиры на двадцать пятом этаже, где Валери показала ей труп Клеман-Амруша. От самоуверенной красавицы осталась лишь тень. Наконец девушка начала осознавать весь ужас происходящего.
При мысли о том, что ее любовник мог вырвать глаз беззащитному человеку, к горлу подступала тошнота. Вспоминая выражение нечеловеческого страдания на лице писателя и стоявшее в квартире зловоние, она думала, что сходит с ума. Неужели Смаин, любезный инженер и нежный любовник, и этот безжалостный палач, готовый не задумываясь лишить жизни тысячи людей, — один и тот же человек?
Насилие и священная война — абстрактные понятия, способные прельщать идеалистов. Однако никакие доводы не могут убедить в опасности этих идей лучше, чем их зримые результаты.
После всего, что случилось, Кардона словно утратила чувство реальности. Она не знала, что ее теперь ждет.
— Что со мной будет? — спросила она.
— В данный момент главное, что Морван спас тебе жизнь. Ничего более важного с тобой сегодня уже не произойдет.
Кардона разрыдалась и медленно сползла по стене коридора на пол. Валери села рядом с ней.
— Он не рассказывал тебе о бомбе?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Тебя не интересовало, что случилось с настоящим Мишелем?
Кардона подняла голову. В ее взгляде смешались горечь и страх.
— Смаин сказал, что они его похитили, — пробормотала она.
— А на самом деле они убили его позавчера в квартире, которую ты сняла по их просьбе.
Кардона уткнулась лицом в сложенные на коленях руки. Валери придвинулась поближе и зашептала ей на ухо:
— Вы познакомились случайно в Латинском квартале, на площади Сен-Сюльпис или в метро. Красивый мужчина ухаживал за тобой, и постепенно ты влюбилась, влюбилась без памяти.
Кардона расстерянно посмотрела на собеседницу.
— Он говорил тебе, что борется за правое дело, что Клеман-Амруш — всего лишь подонок, заманивший Братьев в западню.
— Да… — наконец произнесла девушка.
— Он говорил, что Клеман-Амруш — негодяй.
— Да…
— Говорил, что Клеман-Амруш не доверяет тебе. И был прав. Мишель упоминал о рукописи, а на самом деле это были надписи на камнях, попавших в Европу во времена крестовых походов. Он никогда не показывал тебе фотографии, которые сделал вместе с де Ла-Мот-Ружем, потому что хотел сохранить существование камней в тайне.
— Да… — всхлипнула Кардона.
— Позавчера Смаин пытал Клеман-Амруша, надеясь побольше узнать об источниках «Стихов». Однако даже под пыткой писатель твердил о рукописях и Национальной библиотеке. Клеман-Амруш умер как герой. Он оставил знак, который позволил нам предотвратить катастрофу.
Кардона кивнула.
— Не так давно Смаин велел тебе приготовиться. Двадцать четвертого декабря ты должна была пораньше придти в издательство, потому что мы захотим с тобой увидеться, чтобы выйти на автора «Стихов».
— Да. Он лгал мне. Он — убийца.
— Но сам-то он верит, что борется за правое дело.
Валери прекрасно понимала, что для того, чтобы не нарушить едва установившееся взаимопонимание, не следует слишком чернить человека, которого Кардона, несмотря ни на что, все еще любит. Капитану Трико уже удалось подтвердить свои догадки, и теперь, чтобы узнать больше, нужно действовать чрезвычайно деликатно. Жизни сотен, если не тысяч людей зависят от того, сумеет ли она разговорить Кардону.
— Полагаю, твой возлюбленный просил тебя и о других услугах, ведь он не один все это задумал. Смаин вообще не из тех, кто действует импульсивно.
Рыдая, Кардона кивнула. Валери почувствовала, как внутри у нее все сжимается. Сложись ее жизнь иначе, она вполне могла бы оказаться на месте Кардоны.