Она просидела в «Цветении вишни» несколько часов, согреваясь горячим бельгийским шоколадом. Вспоминала давние времена, юность… мечты о будущем, которым так и не суждено было осуществиться.
Наконец она заставила себя отвлечься от меланхолических раздумий и вернулась в гостиницу. Тительман исчез. Пиджак со звездой и запиской исчез вместе с ним, и никакого сообщения Дон не оставил – куда ушел и зачем. Эва спустилась в вестибюль, но дежурный администратор только пожала плечами – представления не имею.
Поначалу она не особенно беспокоилась. Решила, что Дон пошел купить себе одежду, – вчерашний костюм навечно пропитался запахом кладбища Сен Шарль де Потиз.
Но время шло и шло, уже наступила ночь, а Дона все не было. Она взвесила, не пойти ли поискать его в городе. Шанс есть, центр совсем невелик. Но быстро оставила эту мысль – решила отдохнуть. Утро вечера мудренее.
Однако заснуть не вышло – она так и не смогла избавиться от отвратительного чувства тревоги, охватившего ее еще в военном музее.
Эва пыталась заставить себя не думать о черно-белых кадрах кинохроники, о леденящих душу диорамах – окровавленные восковые фигуры с оторванными руками и ногами, задыхающиеся в зеленом облаке ядовитого газа…
И еще почему-то не выходил из головы стенд, демонстрирующий быстрое развитие военной техники в Первой мировой войне. Начиненные белым фосфором гранаты, схемы, поясняющие, каким образом горящий реактив проникает через кожу чуть не до скелета.
Она уставилась в потолок и вспомнила Тительмана. Представила его сутулую фигуру, как он бредет по переулкам Ипра… да от него так несет мертвечиной, что ни в один уважающий себя бутик его и на порог не пустят.
Она улыбнулась, сама не зная чему, и повернулась на бок.
Спать на спине она не могла. Эта боль между третьим и четвертым поясничными позвонками… она так и не прошла с годами.
Именно туда воткнули эту толстенную иглу. Она до сих пор помнит шприц с фиолетовой жидкостью, которую врачи ввели в спинномозговой канал. Шрам остался до сих пор, хотя ей было тогда только пятнадцать лет.
Ей сказали, что это для ее же пользы. Она сжала руку в кулак и положила на низ живота, где уже никогда не сможет зародиться жизнь.
Постепенно Эва начала успокаиваться. Она слышала, как капает вода в ванной, но вставать было лень. Она начала проваливаться в сон. Капли… теперь они падали со странным слабым стуком… очень необычный звук для капель.
Она открыла глаза. Полежала, прислушиваясь. Наверное, ей просто послышалось. Она пробурчала что-то нелестное в свой адрес, поправила подушку и улеглась поудобнее.
Нет, не послышалось. На этот раз сомнений не оставалось – кто-то постучал в дверь номера.
– Кто там? – спросила Эва и тут же пожалела – надо было молчать.
В дверь снова постучали.
Она села на постели, стараясь двигаться как можно тише. Попыталась вспомнить, куда бросила сапоги и плащ. Начала вглядываться в темноту – свет зажигать не стоит. Ага, вот они – плащ висит на спинке стула, сапоги рядом. Опустила босые ноги на пол.
Босиком можно передвигаться по линолеуму совершенно бесшумно. Она на цыпочках подошла к двери. Интересно, насколько прочны двери в этом заштатном отеле? Во всяком случае, замок выглядел надежно, но вот тяжелой или легкой показалась ей дверь, когда она ее открывала и закрывала, – вспомнить не удалось.
Через глазок проникал узкий лучик света с площадки. Она нагнулась и посмотрела. Прямо на нее, искаженные широкоугольной оптикой, смотрели яркие зеленые глаза. Молодая девушка. Она, конечно, знает, что я здесь. Зачем было откликаться? Даже спросонья лучше подумать, прежде чем открывать рот.
– Мисс Штранд? – дружелюбно сказала девушка высоким и очень приятным голосом.
Эва хотела уже открыть дверь, как вдруг заметила еще две тени в коридоре – мускулистый парень в камуфляже и еще какой-то наголо обритый тип с конусообразной головой.
Но девушка у них определенно за главную. Мотоциклетный комбинезон обтягивает стройную фигуру, как вакуумная упаковка. Интегральный шлем под мышкой. На этот раз она постучала в дверь сильно и настойчиво:
– Мисс Штранд! Please, open up.
Что у нее за акцент? Немецкий? Нет, не немецкий… французский? Итальянский? Дальше рассуждать на эту тему ей не пришлось – маленькая ручка сложилась в кулак, и кулак этот нанес в дверь несколько ударов такой силы, что затряслась не только дверь, но и смежная стена.
– Мисс Штранд! У вас есть кое-что, и это кое-что принадлежит нам.
Позже Эва удивлялась – почему она продолжала стоять у двери? В этой девушке, почти девочке, было что-то такое, что она не могла оторвать от нее взгляд, пораженная чудовищной силой, кипящей в маленьком теле.
Следующий удар в дверь был настолько силен, что, наверное, проснулись постояльцы во всем отеле.
Потом она еще раз услышала свое имя… Эва никак не могла решить, окликнули ли ее на самом деле или этот оклик прозвучал в ее мозгу. Требование открыть было так настойчиво, что рука сама собой потянулась к ручке двери.
И она открыла бы, если бы в этот момент девушка не ударила в дверь со всей силы ногой в тяжелом байкерском сапоге. Прямо в смотровой глазок.
Маленький латунный цилиндр вылетел из гнезда и ударил Эве в лицо. Она опустилась на пол и машинально поднесла руку – цел ли глаз? Слава богу, с глазом как будто все в порядке, но из рассеченной брови обильно течет кровь. К отверстию в двери прильнул зеленый глаз взлом-щицы.
– Мисс Штранд? – послышался мягкий голос. – Вы не ушиблись?
Эва, сидя на полу, машинально покачала головой, доползла до ванной и схватила первое попавшееся полотенце – надо было как-то унять кровотечение. Прижимая к глазу полотенце, она бросилась к телефону. Сигнала не было. Странно, но только в эту секунду она осознала: ее выследили по звонку с мобильника. Будь они прокляты! Будь прокляты эти вечные технические усовершенствования…
Еще один яростный удар в дверь. Замок вопреки всем ожиданиям пока держался. Команда высоким женским голосом. Через секунду – тяжкий глухой удар. Эва поняла, что спутники девушки пытаются вышибить дверь с разбега и очень скоро это им удастся – одна петля уже отошла от дверной коробки.
Она отбежала к окну, открыла штору, отодвинула верхний шпингалет и начала лихорадочно, обдирая руки, дергать нижний. В решетчатом окне отражался освещенный тамбур и щепки на полу. Еще один, самое большее два удара мощного плеча – и дверь не выдержит.
– Мы только хотим взять то, что принадлежит нам. – Голос опять прошептал эти слова прямо в ухо.
Наконец удалось открыть и нижний шпингалет. Окно тут же распахнулось, словно только эти два ржавых шпингалета и удерживали его на месте.
Запах мусора. Жужжание вентиляторов в уличном кафе.