— Он убивал их, отрезая руку.
Каждая рана имела свой язык. И Миле это было прекрасно известно. Когда судмедэксперт продемонстрировал увеличенный снимок руки, девушка-полицейский сразу заметила розоватые разводы вокруг среза и на изломе кости. Инфильтрация крови в ткани — первый признак для того, кто пытается установить, была или нет рана смертельной. Таким образом, устанавливается, что прекратилась сердечная деятельность, после чего кровь пассивно вытекала из поврежденных сосудов, не скапливаясь в окружающих ее тканях. Если же удар был нанесен еще при жизни жертвы, кровяное давление в артериях и сосудах продолжает распространяться и на этот участок тела, поэтому сердце выталкивает кровь в поврежденные ткани, в отчаянном стремлении заживить их. У девочек этот механизм спасения жизни остановился только тогда, когда рука была полностью отделена.
Чанг продолжал:
— Рана была нанесена по центру двуглавой мышцы. Кость не раздроблена, излом имеет четкие очертания. Он наверняка использовал пилу с особой разметкой: мы не обнаружили по краям раны следы металлических опилок. Единообразное рассечение кровеносных сосудов и сухожилий говорит о том, что ампутация была завершена с хирургической, я бы сказал, точностью. Смерть наступила в результате кровоизлияния. — Затем он добавил: — Это была ужасная смерть.
Услышав эту фразу, Мила почувствовала желание, поддавшись импульсу, опустить глаза в знак уважения. Но вскоре девушка поняла, что она одна такая.
Чанг продолжал:
— Я бы сказал, что он убивал их сразу же: у него не было интереса сохранять им жизнь больше необходимого. Способ умерщвления одинаков для всех жертв. Кроме одной…
Его слова, повиснув ненадолго в воздухе, обрушились на присутствующих ледяным душем.
— Что это значит? — спросил Горан.
Чанг одним пальцем поправил сползшие на нос очки и посмотрел на криминолога:
— Потому что для одной из жертв конец был еще более мучительным.
В зале воцарилась гробовая тишина.
— Токсикологические исследования показали наличие в крови и тканях коктейля из разных медикаментов. В данном случае: для снижения сердцебиения — дисопирамид, ингибиторы АСЕ и атенолол — как бета-блокатор…
— Он сократил ее сердечную активность, одновременно снизив и кровяное давление, — добавил Горан Гавила, который все уже понял.
— Но для чего? — спросил Стерн, для которого, напротив, не было никакой ясности.
На губах Чанга появилась гримаса, похожая на горькую улыбку.
— Он приостановил потерю крови, чтобы заставить ее умирать еще медленнее… Он хотел насладиться зрелищем.
— О какой девочке идет речь? — спросил Роке, хотя все уже и так знали ответ.
— Номер шесть.
На этот раз Миле уже не требовалось быть большим знатоком в вопросах серийных убийств, чтобы понять, о чем шла речь. Судмедэксперт на практике только что подтвердил, что убийца изменил своему modus operandi. [1] А это значило, что он обрел уверенность в совершаемых им поступках. Он опробовал новую игру. И она ему понравилась.
— Он изменил свои методы, потому что остался доволен результатом. Ему все удавалось, — заключил Горан, — поэтому, по всей видимости, он и вошел во вкус.
Мила испытала странное ощущение. Это была та самая щекотка в основании шеи, которая возникала всякий раз, когда она приближалась к раскрытию одного из случаев исчезновения. Нечто необъяснимое. Сознание раскрывалось, указывая на совершенно неожиданные очевидные вещи. Обычно это ощущение длилось дольше, но на этот раз оно испарилось прежде, чем девушка смогла за него ухватиться. Его спугнула фраза, сказанная Чангом.
— И еще кое-что… — Судмедэксперт повернулся лицом непосредственно к Миле: и хотя он не был с ней знаком, она оставалась единственным неизвестным ему в этом зале человеком, и ему непременно нужно было узнать основные причины ее присутствия. — Там, за дверью, стоят родители пропавших девочек.
Из окна затерянного в горах участка дорожной полиции Александр Берман мог наслаждаться зрелищем всей автостоянки. Его машина находилась в самом конце, в пятом ряду. С этого места наблюдения она казалась ему такой далекой.
Металлический кузов автомобиля сверкал под лучами поднявшегося уже довольно высоко солнца. После ночного урагана едва ли можно было бы даже представить себе подобную погоду. Похоже на наступление запоздалой весны — было почти жарко. В открытое окно проникал слабый ветерок, приносящий с собой ощущение спокойствия. Странно, но Александр чувствовал себя вполне умиротворенным.
Когда на рассвете его остановили на блокпосту для досмотра, он совсем не смутился, не поддался панике. Остался сидеть в автомобиле с тягостным ощущением сырости между ног.
С водительского места ему было хорошо видно полицейских, стоявших рядом со служебной машиной. У одного в руке была папка с документами. Просматривая их, он одновременно диктовал напарнику данные, которые тот передавал по радио.
«Скоро они придут и заставят меня открыть багажник», — подумал он.
Остановивший его полицейский был очень вежлив. Он расспросил у Александра про ливень и выразил сочувствие, заметив, что тот оказался в далеко не самом завидном положении оттого, что во время ненастья был вынужден находиться в пути всю ночь.
— Вы родом не из этих мест, — сделал вывод полицейский, прочитав номерной знак на машине.
— Да, это так, — ответил Александр Берман. — Я издалека.
На этом их общение закончилось. В какое-то мгновение он даже подумал о том, чтобы обо всем рассказать полицейскому, но затем отказался от этой идеи. Момент еще не настал. Тем временем полицейский направился к своему напарнику. Александр Берман не знал, что же произошло на самом деле, но впервые за все это время позволил себе расслабить вцепившиеся в руль мертвой хваткой руки. После того как кровообращение восстановилось, они обрели наконец прежний цвет.
И он опять был вынужден подумать про своих «бабочек».
Такие хрупкие, не сознающие своей прелести создания. Ради них он остановил время, раскрывая им секреты их очарования. Другие ограничивались лишь тем, что засушивали их красоту. Но он заботился о них. И в самом деле, в чем его вина?
Когда он увидел полицейского, снова направлявшегося в его сторону, эти мысли внезапно улетучились и ослабленное напряжение вновь дало о себе знать. Александр думал, что они слишком долго его удерживают. Рука приближавшегося полицейского находилась у пояса. Александр был в курсе того, что означает этот жест. Из этого следовало, что в любую минуту тот готов выхватить пистолет. Наконец полицейский приблизился и произнес фразу, которую Александр Берман меньше всего ожидал услышать:
— Господин Берман, вам нужно пройти в участок. Среди документов у вас отсутствует технический паспорт.