Сколько прошло времени? Полчаса? Десять минут? Сколько времени ей еще осталось?

И в этот момент она его услышала.

Он был близко. Совсем близко. В четырех-пяти метрах от нее.

Мила увидела его!

Это продлилось доли секунды. В ярком сиянии, что его окружало, девушка заметила сползавшую с его лица зловещую улыбку.

Мила понимала, что с минуты на минуту он ее обнаружит, а у нее не останется больше сил на выстрел. Поэтому ей нужно было опередить Рональда, даже если ради этого придется выдать себя.

Девушка прицелилась, направив оружие туда, где, как она полагала, с минуты на минуту он вновь должен появиться в сиянии вспышек. Это было очень рискованно, но другого выхода не было.

Мила собиралась нажать на спусковой крючок, когда Рональд запел.

Тот же самый прекрасный голос, которым отец Тимоти читал молитву перед всей группой. Это абсурд, нелепая насмешка природы, когда такое дарование хранится в бесчувственном сердце убийцы. Пение смерти, звонкое и растерянное, освобождаясь из его оков, взмывало ввысь.

Оно было сладостным и трогательным. Но Мила почувствовала страх. Ноги девушки, равно как и мышцы рук, окончательно перестали ее слушаться. Тогда Мила поползла по полу.

Свет от вспышки.

Оцепенение окутало ее холодным покрывалом. Мила отчетливо услышала шаги приближающегося к ней Рональда, собиравшегося вытащить ее из укрытия.

Еще одна вспышка.

«Все кончено. Теперь он меня увидит».

На самом деле девушку не волновало то, как ее убьют. Преисполненная невозмутимости, она всецело предалась иллюзии смерти. Последняя ее мысль была о шестой девочке.

«Я так и не узнаю, кто она…»

Яркий свет полностью накрыл Милу.

Выпавший из руки пистолет ударился об пол. Девушка почувствовала, как ее схватили и приподняли вверх. Она попыталась что-то сказать, но звуки застряли в горле.

Затем она потеряла сознание.

Мила очнулась от пружинящей походки Рональда: закинув девушку за спину, он поднимался по ступенькам.

Она вновь отключилась.

Сильный запах нашатыря извлек ее из этого неестественного забытья. Рональд тряс пузырьком у нее перед носом. Он связал девушке руки, но ему хотелось, чтобы она была в сознании.

Ледяной ветер бил ее по щекам. Они были на улице. Но где именно? Мила догадалась, что где-то очень высоко. Затем она вспомнила увеличенное фото приюта, на котором Чанг показывал ей место падения Билли Мура.

«Башня! Мы на самом верху башни!»

На какое-то время Рональд оставил девушку без внимания. Она увидела, как он подошел к парапету и посмотрел вниз.

«Он хочет сбросить меня!»

Затем Рональд вернулся, схватил Милу за ноги и потащил к карнизу. Мила из последних сил попыталась отпихнуть его от себя, но безуспешно.

Девушка вскрикнула. Попыталась вырваться. Слепое отчаяние охватило ее сердце. Рональд приподнял ее над парапетом. Запрокинув голову, Мила посмотрела в бездну, что разверзлась под ней, а затем сквозь снежную пелену смогла разглядеть мигавшие вдалеке проблесковые маячки полицейских машин, мчавшихся по автостраде в направлении приюта.

Рональд наклонился к уху девушки. Она почувствовала его холодное дыхание.

— Слишком поздно. Они не успеют, — прошептал он.

После этого он принялся сталкивать Милу вниз. Несмотря на связанные за спиной руки, она сумела ухватиться за скользкий край карниза. Она сопротивлялась изо всех сил, но надолго бы ее не хватило. Единственным союзником девушки стал лед, покрывавший поверхность башни: из-за него скользила нога Рональда, на которую он опирался всякий раз, когда пытался сбросить Милу. Она видела, как его лицо исказилось от усилий, как он постепенно терял хладнокровие, столкнувшись с ее упорным сопротивлением. Тогда Рональд сменил тактику: он решил перекинуть ноги Милы через парапет. Он встал прямо напротив девушки. И в этот самый момент, движимая отчаянным инстинктом самосохранения, Мила из последних сил ударила его коленом в пах.

Рональд попятился, согнувшись от боли и прикрыв руками место удара. Мила поняла, что вот она — та самая единственная возможность, прежде чем ему окончательно удастся прийти в себя.

Никаких усилий, единственный ее союзник — сила тяжести.

Рана в руке горела огнем, но Мила не чувствовала боли. Она встала. Теперь лед был не на ее стороне. Тем не менее она с разбегу набросилась на Рональда. От неожиданного нападения тот потерял равновесие. Он замахал руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но было поздно: его тело уже наполовину свисало с карниза.

Поняв, что ничего нельзя сделать, Рональд вытянул руку, чтобы схватить Милу и потащить ее за собой в бездну, разверзшуюся под ним. Девушка видела, как его пальцы в последний раз коснулись полы ее кожаной куртки. Она как в замедленной съемке наблюдала за его падением: казалось, что снежные хлопья смягчали его полет.

Тьма приняла его в свои объятия.

19

Непроглядная тьма.

Великолепная грань между сном и бодрствованием. Температура повысилась. Она ощущала ее по тому, как пылали ее щеки, ныли ноги, как бурлило ее нутро.

Она не знала, как начинались и заканчивались ее дни. Часы, а может, недели прошли с тех пор, как она оказалась здесь. В этом брюхе поглотившего ее монстра не существует понятия времени: оно расширяется и сжимается, как желудок, который медленно переваривает пищу. В нем нет необходимости. Здесь время ни к чему. Потому как оно не в состоянии ответить на самый главный из вопросов: «Когда это кончится?»

Потеря чувства времени — самое страшное из ее наказаний. Страшнее боли в левой руке, которая временами доходит до самой шеи и невыносимо сдавливает виски. Теперь для нее все стало ясно.

Это ее кара.

Но она не знает точно, за какое именно прегрешение должна нести такое наказание.

«Может, я плохо вела себя с мамой и папой, часто капризничала, не хотела пить молоко и часто украдкой, чтобы никто не видел, выливала его. Я просила купить мне котенка с условием, что всегда сама буду за ним ухаживать, но после того, как я узнала Гудини поближе, попросила купить собаку, а они очень рассердились и сказали, что мы не сможем выкинуть котенка; а я пыталась объяснить им, что Гудини ни за что не полюбит меня; а может, это из-за моих плохих отметок в школе: первый в этом учебном году табель стал полным провалом, и мне нужно подтянуться по географии и рисунку; или все это из-за трех сигарет, что я тайком выкурила вместе с моим двоюродным братом на крыше спортзала, нет, скорее из-за заколок в виде божьих коровок, что я украла из торгового центра, клянусь, что я сделала это только один раз, и еще я была очень упрямой, прежде всего с мамой, которая всегда решает, какую одежду мне следует носить, а я не поняла, что они — взрослые, и все, что она покупает, мне не нравится только потому, что у нас совсем разные вкусы…»