— Мне очень жаль, но здесь чего-то не вяжется. — Роза Сара заявила это с поразившим всех спокойствием и уверенностью. — Мы отсмотрели все записи системы видеонаблюдения, имевшиеся у охраны Капо-Альто, но, кроме, Фелдера, никто больше в дом не заходил.
Горан обернулся к женщине, указывая на нее пальцем:
— Точно! Потому что он всякий раз небольшим замыканием в сети обесточивал камеры. Если хорошенько подумать, тот же результат можно получить при помощи обычного картонного трафарета или манекена. А это о чем нам говорит?
— Что он великолепный фокусник, — ответила Мила.
— И это тоже верно! С самого начала этот человек намеренно предлагает нам разгадать его трюки. Возьмите, к примеру, похищение Сабины с карусели… Просто мастерское! Десятки человек, десятки пар глаз в луна-парке — и никто ничего не заметил!
Горан производил впечатление человека, по-настоящему восхищенного умениями похитителя. И вовсе не потому, что он не испытывал сострадания к жертвам. Это не было демонстрацией недостатка человечности с его стороны. Альберт был объектом его исследования. Понять механизм, управляющий его умом, — это был захватывающий дух вызов.
— Лично я, однако, считаю, что Альберт действительно присутствовал в комнате во время резни, устроенной Фелдером. И я бы исключил все манекены и трюки. А знаете, почему? — Криминолог на мгновение насладился выражением неуверенности на их лицах. — По расположению кровавых пятен на стене, выстроившихся по контуру его профиля, Крепп выделил «постоянные изменения» — именно так он их обозначил. А это означает, что Альберт, будучи препятствием между летевшими брызгами крови и стеной, не стоял на месте, а передвигался!
Роза Сара от удивления даже открыла рот. Добавить было уже нечего.
— Мы — реалисты, — заявил Стерн, — и, если Альберт лично знал Рональда Дермиса, когда тот был еще ребенком, тогда сколько лет ему должно быть сейчас? Двадцать, тридцать? Теперь ему не меньше пятидесяти или шестидесяти лет.
— Правильно, — поддержал его Борис. — И, учитывая размеры отпечатка, образовавшегося на стене комнаты убийства, я бы сказал, что он ростом в пределах метра шестидесяти.
— Один метр шестьдесят девять сантиметров, — уточнила Роза Сара, которая уже произвела замер.
— Теперь у нас на руках частичное описание внешности человека, которого следует искать, а это уже кое-что.
Горан снова взял слово:
— Берман, Рональд и Фелдер: они похожи на волков. А волки всегда действуют в стаях. В каждой стае есть вожак. Именно об этом и говорит нам Альберт: он — их лидер. В жизни трех этих типов был такой момент, когда они вместе или порознь повстречались с ним. Рональд и Фелдер знали друг друга лично, они выросли в одном приюте. Но можно предположить, что им не было известно, кто такой Александр Берман… Единственный объединяющий их элемент — Альберт. Вот поэтому он в каждом преступлении оставляет свой фирменный знак.
— И что теперь будет? — спросила Роза Сара.
— Вы это и сами можете домыслить… Две. В списке отсутствуют еще два трупа девочек и, соответственно, два члена стаи.
— Но ведь есть еще шестая девочка, — уточнила Мила.
— Да… Но Альберт оставил ее для себя.
Мила около получаса стояла на тротуаре возле дома, не осмеливаясь позвонить в дверь, — искала подходящие слова, чтобы как-то оправдать свое появление. Она почти отвыкла от межличностных взаимоотношений, и даже простейшие шаги к сближению ей казались невозможными. А между тем девушка все так же мерзла, стоя на улице, не в состоянии решиться на этот шаг.
«Обещаю, что после следующей машины синего цвета я пойду».
Уже проехало девять автомобилей, и движение заметно поубавилось. В окнах квартиры Горана, находившейся на третьем этаже, горел свет. На улице, сырой от талого снега, звучал концерт в исполнении ударявшейся о металл капели, кашляющих водосточных труб и сиплых потоков сточных вод.
«Ладно, пора».
Мила шагнула из тени, укрывавшей ее от возможных любопытных взглядов соседей, и быстро приблизилась к двери. Это был старый многоэтажный дом с широкими окнами, длинными карнизами и дымоходами, до сих пор украшавшими его крышу, в котором в середине XX века размещалось промышленное предприятие. В округе было множество подобных сооружений. Вероятно, весь этот квартал был перепланирован стараниями некоего архитектора, преобразовавшего старые производственные лаборатории в кондоминиумы.
Мила позвонила в домофон и стала дожидаться ответа.
Прошло несколько минут, прежде чем она услышала недовольный голос Горана:
— Кто это?
— Это Мила. Извини, но мне нужно поговорить с тобой. Я бы предпочла не делать этого по телефону. Там, в Бюро, ты был слишком занят, и я подумала…
— Поднимайся. Третий этаж.
Последовал короткий электрический сигнал, и щелкнул замок двери.
Роль лифта исполнял подъемник. Чтобы воспользоваться им, потребовалось вручную закрыть раздвижные дверцы и привести в действие рычаг. Мила медленно поднялась мимо других этажей на третий. Единственная находившаяся на лестничной площадке дверь была приоткрыта специально для нее.
— Заходи, садись, — донесся из глубины квартиры голос Горана.
Девушка вошла в холл. Это было просторное помещение со множеством выходящих в него комнат. Пол был сделан из грубых досок. Чугунные батареи отопления окружали колонны. Ярко-красное пламя камина придавало помещению янтарный оттенок. Мила, закрыв за собой дверь, пыталась понять, где же Горан. Вскоре она увидела, как тот молниеносно возник на пороге кухни.
— Через минуту буду.
— Делай как тебе удобно.
Мила огляделась. Квартира криминолога в противовес неизменной небрежности его внешнего вида была в абсолютном порядке. Нигде ни пылинки, и вся эта чистота, казалось, подчеркивала заботу этого человека, которой он пытался привнести немного гармонии в жизнь своего ребенка.
Немного погодя она увидела вошедшего в комнату Горана со стаканом воды в руке.
— Сожалею, что вторглась вот так внезапно…
— Ничего страшного, обычно я довольно поздно ложусь спать. — Затем, указывая на стакан с водой, он добавил: — Я укладываю Томми. Это не займет много времени. Садись или налей себе что-нибудь: как раз там дальше стоит передвижной бар.
Мила кивнула и проследила за тем, как он направился в одну из комнат. Чтобы как-то избавиться от охватившего ее смущения, девушка собралась налить себе водки со льдом. Стоя рядом с камином, она заметила, как криминолог вошел в полураскрытую дверь комнаты сына. Сидя на кровати ребенка, он что-то ему рассказывал и одновременно рукой поглаживал по плечу. В полумраке комнаты, освещаемой только светом ночника в форме клоуна, Томми был похож на некий объект, лежавший под одеялом, очертания которого возникали лишь при нежном прикосновении к нему отца.