Мимо нас проплыла официантка с подносом хрустящего чесночного хлеба, и мы с Оуэном взяли по кусочку.
– Меня затащил туда товарищ по работе, – объяснил Оуэн. – До этого я ни разу не был на бейсболе и решил взглянуть, что он собой представляет. Он же подвез меня на машине.
– И он же бросил тебя пьяным на стоянке.
– Именно. Кажется, его звали Чарли.
– Он обошелся с тобой довольно скверно.
Оуэн прикрыл мою ладонь своей.
– Если бы он не бросил меня на стоянке, я бы не попал в твой дом.
В тот вечер, когда мы с Оуэном встретились на бейсбольном матче, я отправилась на свидание вслепую с приятелем приятеля Клэр, парнем, который жил в Аркадии и каждый день ездил на работу в Лос-Анджелес, где подвизался в должности офис-менеджера в крупной юридической фирме. Приятель Клэр решил, что раз мы оба постоянно вращаемся среди юристов, то составим отличную пару. Он не учел, что в наши дни юристы составляют 20 процентов населения Соединенных Штатов. К тому же этот тип не был юристом, ему просто нравилось ошиваться среди юристов, что, по-моему, явное извращение, ничуть не лучше пристрастия к пирсингу или татуировкам.
Вместо обычного для первого свидания предложения выпить кофе или поужинать он пригласил меня на бейсбольный матч. В ту пору я уже около полугода ни с кем не встречалась, и не стала возражать. Это было нетривиально, а значит, могло оказаться забавным и любопытным. Я рассудила, что, если мне будет очень скучно, я всегда смогу уйти.
Вместо этого ушел он. Во время второго иннинга он встал, извинился и вышел. Я решила, что он отправился купить хот-доги или что-нибудь попить, но его и след простыл. К середине пятого иннинга я поняла, что он не вернется. Как только я это подумала, я услышала за своей спиной голос:
– Похоже, твой приятель отвалил с концами.
Я обернулась и увидела торжествующую улыбку и широченные плечи – это был Оуэн. Он уже был под хмельком, а у его ног стояла наготове еще одна кружка пива, и все же он выглядел куда привлекательнее мистера Как-там-его.
– Думаю, ты заблуждаешься, – ответила я.
– Какая досада, – сказал он, перемахнул через скамейку и плюхнулся рядом со мной. – Теперь тебе некому объяснить, что происходит на поле.
– Ты полагаешь, мне это необходимо? – спросила я, подыгрывая ему. – Думаешь, мне не обойтись без комментатора?
– Мне кажется, это не повредит, – ответил Оуэн. – Смотри, вон тот парень… это хиттер.
– Хиттер? Я думала, его называют бэттер?
– Смотря в каком штате, – нахально заявил Оуэн. – Я родом с востока, и там этого игрока называют хиттером.
Меня сразу потянуло к нему. Мне нравятся выдумщики. На нем была легкая хлопчатобумажная рубашка и джинсы, очень простые, классического покроя. Было видно, как под рубашкой перекатываются мускулы.
Я решила прикинуться дурочкой.
– А что делает вон тот тип в черном, что стоит за кэтчером?
– Судья? Объявляет количество ударов. И промахов тоже.
– Ты имеешь в виду мячи? – уточнила я.
– Мячами называются маленькие круглые штучки, по которым они бьют. Господи, да ты и правда новичок?
Следующие два часа мы провели, не глядя, как «Доджерс» проигрывают «Брэйвз», и единственной трещиной в восхитительной броне Оуэна было пиво. Он опорожнял кружку за кружкой, точно его мучила неутолимая жажда. Старик, который бродил по стадиону, торгуя спиртным по четыре доллара за порцию, мог бы взять бочонок пива и преспокойно посиживать рядом с Оуэном, не утруждая себя подъемами и спусками по лестницам.
Несмотря на чудовищное количество выпитого, Оуэн держался как ни в чем не бывало. Мы болтали о фильмах, еде и работе, и внезапно я поняла, что пришла на стадион не для того, чтобы встретиться с омерзительным менеджером из Аркадии, а для того, чтобы поболтать с Оуэном Картером, электриком из Вудлэнд-Хиллз, обаятельным и остроумным.
Когда «Брэйвз» разделали «Доджерс» подчистую, толпа начала расходиться. Оуэн поднялся, и я заметила, что его слегка пошатывает. Когда мы выбрались со своих мест, его ноги заплетались, последствия двенадцати выпитых за три часа кружек пива были налицо. Внезапно на лестнице на меня обрушились двести шестьдесят фунтов мужской плоти.
Мы кое-как поднялись по ступенькам. Когда мы оказались наверху, я прислонила Оуэна к стене.
– Ты сумеешь добраться домой? – спросила я.
Он кивнул и пробормотал что-то насчет приятеля, который будет ждать его на парковке.
Больше всего мне хотелось сунуть ему свой номер телефона и улизнуть, прежде чем он выкинет какой-нибудь номер и все испортит. Мне хотелось верить, что я встретила красивого, остроумного, обаятельного и образованного парня, который обладает всем, что я ищу с пятнадцати лет.
Я обернулась к Оуэну спросить, нет ли у него визитки, на которой я могла бы записать свой телефон, и в этот миг он облапил меня за плечи и рывком швырнул на корявую бетонную стену. Я просто обомлела, когда он навалился на меня всем телом и слюнявым ртом принялся неловко искать мои губы.
Мне в нос ударила невообразимая смесь пивного перегара и чипсов, я изо всех сил оттолкнула его, но его вес в пять раз превышал привычную нагрузку на силовом тренажере в спортивном зале. Жаль, что я не слушала тренера.
Поцелуй, если некоординированные действия слюнявых губ и неуклюже болтающегося языка можно назвать поцелуем, продолжался добрые десять секунд, все это время я колотила и пинала Оуэна что было сил, но мои усилия были тщетны. Однако в конце концов я почувствовала, что его мышцы обмякли, а губы сползли с моего рта. Он навалился на меня всей тяжестью, но мне удалось выскользнуть, и он рухнул на грязный бетон, исторгнув из себя с полпорции содовой.
Это было омерзительно. Меня мутило. Я чувствовала себя пятилетней девочкой, которой дали поиграть с самой восхитительной куклой на свете – она могла петь, танцевать, писать в штанишки и умываться, – но, едва она успела к ней привязаться, прибежал какой-то хулиган, выхватил игрушку и растоптал ее, превратив чудо в кучу пластмассовых обломков.
Слез у меня не было. Может быть, мне нужно было выплакаться или на худой конец выругаться, но я чувствовала, что внутри меня зреет что-то иное. Оуэн лежал на полу, посмеиваясь никому не ведомой шутке, время от времени безуспешно пытаясь подняться на ноги.
Мне больше не хотелось смотреть на мою поломанную игрушку, и не хотелось, чтобы Оуэн смотрел на меня. Он этого не достоин. Никто из них этого не достоин. Пятнадцать лет сплошных неудач, парни, которые распускают руки, парни, которые не понимают, когда пора распустить руки, одни бросали меня, другие не давали мне уйти. Никто из них не заслужил права войти в дом, держа под руку Кассандру Френч.
Я крутанулась на пятке и направилась в туалет. Те, кто строит стадионы, в первую очередь думает о мужчинах, и в подобных местах вечно не хватает женских туалетов. В туалете было всего три кабинки, и к ним выстроилась огромная очередь. Выйдя из кабинки, я привела себя в порядок (судя по туши, из моих глаз все же выкатилось несколько слезинок) и отправилась назад, к торговым павильонам. Оуэн куда-то исчез.