Два года и, по слухам, более четырнадцати миллионов долларов в задние карманы чиновников потребовалось, чтобы Всемирный Совет одобрил бизнес «На халяву», а чилийское государство получило растущую индустрию. Из Южной Америки дошли вести о том, что местное рептильное население, солидная часть которого устроилась работать на фабрику, как только стало очевидно, что привозной рабочей силы катастрофически не хватает, чтобы справиться с непрерывно поступающими заказами, принялось трать деньги налево и направо, покупая себе такие предметы роскоши, которые они раньше никак себе не могли позволить – например, продукты и жилища. В общем, жизнь била струей.
А тем временем в Штатах в действие вопит система торговли «На халяву». Верное своему слову, руководство компании действительно составило пробивную и энергичную группу женщин, жаждавших взяться за распространение продукции «На халяву» по гостиным всей Америки. Раньше эти женщины многие годы торговали пластмассовой тарой, но когда дело дошло до личин, работа не показалась им какой-то принципиально иной, разве что она требовала куда меньшего числа отрыжек.
Матушка Джека торговала руками.
Да, разумеется, она продавала и другой товар, так все делали, но матушка Джека так насобачилась именно с руками, что оставляла далеко позади даже профессиональных оценщиков. Неподходящую пару трицепсов она за тридцать футов различала. И таким глубоким было ее знание структуры руки, что как-то раз ее даже пригласили в филиал компании «На халяву» в Сан-Диего, где она прочла инспекторам лекцию на предмет метакистевых костей, а также поведала, как их можно было бы усилить в хорошо известной линии личин «Столпы общества».
И она закатывала вечеринки. Да, она в самом деле закатывала нешуточные вечеринки. Ежедневные деловые занятия начинались в полдень и заканчивались только после заката, когда все окрестные дамы собирались в гостиной у матушки Джека, разодетые в пух и прах, маленькие шляпки водружены на пышные прически, всюду золоченые пуговки и сияющая пластмасса. Все наряды до ужаса вычурны, и к тому же дамы приходили в тот момент, когда матушка Джека – Тиффани – звонила в маленький колокольчик и объявляла о начале торжеств. Но все они там были взбалмошны и легкомысленны, а на взгляд мальчика к тому же – просто великолепны.
Обычно нас с Джеком тактично изгоняли из дома на время этих вечеринок, но мы не особенно по этому поводу переживали. Как правило, мы отправлялись в «Продукты Дугана» и швырялись там головками латука или гоняли на великах до водоема и подглядывали, что там поделывают старшие ребята.
Но однажды у Джека возникла идея получше. Он заявил, что она пришла к нему во сне, но я думаю, что он какое-то время проваривал ее у себя в котелке до нужной кондиции. А когда одним августовским деньком в душном Лос-Анджелесе солнце нещадно жарило нас с неба, мы решили, что верный момент наконец настал.
Тринадцать дам собрались в тот раз в доме – тринадцать кошельков готовы были в мгновение ока раскрыться. Матушка Джека только что получила партию новых ног от поставщиков «На халяву», и все женщины страшно хотели провести обкатку новой линии бедер (теперь с эффектом «Не балуй»!). Они собирались в гостиной, где плотным рядком лежали фальшивые бедра, и уровень шума возрастал по мере прибытия очередной дамы. При представлении новой подружки все пищали и щебетали, точно целый птичий зверинец.
Тиффани подозвала нас к себе.
– Джекки, Винсент, – сказала она, протягивая нам пятидесятидолларовую купюру. – Вот, возьмите и славно повеселитесь, мальчишки.
Джек взял купюру и чмокнул мамочку в щечку, однако деньги он в тот день тратить не собирался.
– Спасибо, миссис Дуган, – поблагодарил я Тиффани, и она игриво взъерошила мне волосы.
– Ну, давайте, бегите.
Другие дамы не уделяли нам никакого внимания, пока мы вытряхивались из передней двери, запрыгивали на велики и разгонялись вдоль по улице. Завернув за угол, мы тут же в объезд устремились назад, в темпе одолевая небольшие лужайки на задних дворах соседей Джека.
К тому времени, как мы добрались до задворок дома Джека, дамы уже набрали полную громкость, смеясь и вопя – в целом стремительно обращаясь в девочек-подростков, страстно ожидающих новых приобретений. Громче всех вопила Бетти Деррида, ее девчачий, писклявый голос метался по застроенной домами равнине города.
– Она должна стать первой, – предложил я. – Просто чтобы вопль был лучше слышен.
– Ага, – отозвался Джек. – У нас все стекла полопаются.
Мы выждали еще какое-то время – просто чтобы дождаться полного крещендо, затем проскользнули в заднюю дверь и через прачечную выбрались в дальний коридор. Оттуда было всего несколько ступенек до главной спальни и бесподобного потайного места, платяного шкафа. Отсюда у нас через щели в дверце по-прежнему имелся отличный вид на гостиную, но нас эти щели никак не выдавали. Существенно важным моментом было то, чтобы мы пронаблюдали за этой фазой – на этом покоился весь наш остальной план.
Пять минут спустя матушка Джека достала небольшой обеденный колокольчик, подняла его повыше и аккуратно стукнула по нему крошечным молоточком размером с авторучку. Звон получился громкий и чистый, внося сильную, резкую ноту в гомон собравшихся домохозяек.
– Вечеринка «На халяву», – объявила Тиффани, – начинается.
Мы с Джеком таились в шкафу с отвисшими челюстями, когда настоящий вихрь лихорадочной деятельности захлестнул гостиную. Не желая утруждать себя благородной, аккуратной манерой, в которой большинство из нас снимает свою одежду – не жалея времени, чтобы поместить каждую лямку и каждый клочок латекса в логически точное положение, – эти дамы взялись за дело с таким рвением, точно это была ночь любителей в клубе «Бесплатный стриптиз». Сперва платья и шляпки, затем нижнее белье и туфельки – все это горой наваливалось друг на друга в безумной лихорадке, только бы обнажить голые чешуйки. Дамы хотели новых личин – и они хотели их прямо сейчас.
Мы с Джеком внимательно следили за каждой домохозяйкой – все они теперь были наги как крокодилихи, шурша хвостами по густому ковру гостиной, – пока они собирали свои костюмы и тащили их в спальню, кладя там на кровать, на пол, на шезлонг, куда придется. У нас обоих была чертовски хорошая память, и мы разделили обязанности, четко фиксируя, чья личина куда положена. Довольно скоро личины всех присутствующих дам оказались в спальне, а они заново облачались в гостиной, спеша затеять игры и забавы. Это часть празднеств нас с Джеком совершенно не интересовала. У нас на уме были свои игры и забавы.
Никто не слышал, как мы выбрались из платяного шкафа, и никто не заметил, как дверь в спальню внезапно захлопнулась. Теперь мы остались там одни – только два пацана, тринадцать дамских костюмов и изощренное, скучающее воображение юности.
– С кого начнем? – спросил Джек.
– С Бетти, – сказал я. – С Бетти и с миссис Тейлор.
На каждую Бетти Дерриду в мире непременно найдется своя Джозефина Тейлор. Джозефина была уже немолодой женщиной, и ее личина (половина «На халяву», половина от Эриксона) была сработана так, чтобы соответствовать ее обвисающим формам. Немного тяжеловатая в пояснице, большую часть своего веса миссис Тейлор носила на бедрах, что придавало ее телу грушевидную форму. Толстый хвост тут мало чем помогал, только увеличивая габариты млекопитающей задницы. Однако саму Джозефину ее личина, похоже, вполне устраивала. Видимо, она придерживалась того мнения, что хорошего человека должно быть много.