— Тридцать два процента? Что, черт побери, это значит?
Боб сказал:
— Многие из нас расстраиваются, когда узнают, как низко мы пали…
— Да, блин, чертовски верно! Я расстроен. Эта идиотская машина…
— Но для любой проблемы есть решение. Я открою вам маленький секрет. Когда я впервые проверился на родографе, то мой результат был всего двадцать девять процентов.
— Да ты что!
От его слов мне не стало лучше, если честно. Я-то надеялся, что обгоню Боба процентов на двадцать при проведении любого стандартного теста.
— Но сейчас, по мере Прогресса, мой последний тест показал результат шестьдесят семь процентов, — Боб просиял от гордости.
Я, сам того не желая, был заинтригован самой возможностью роста показателя, казавшегося произвольным числом, выданным нечестной машиной.
— И как тебе это удалось? — поинтересовался я.
— Ох, путь не был легок, — заверил меня Боб. — Но это вполне возможно, и в конце вас ждет самая большая награда в вашей жизни. Так, давай посмотрим на результаты твоего друга, а потом продолжим наш разговор.
— Я весь в нетерпении, — с невозмутимым видом сообщил Эрни.
Образцы его гормонов и крови проделали тот же путь, что и мои, а когда все шумы и яростное потрескивание утихли, то машина выдала результат — 27 %. Да, сомнений быть не может, и я позволил себе позлорадствовать. «Я обошел тебя на пять пунктов, приятель».
— И что все это значит? — спросил я, давая Бобу возможность развернуть свою рекламную кампанию.
— Это значит, что мы можем вам помочь, — сказал он. — И несмотря на то, что в вашем случае процент примесей велик, надежда есть.
Я сделал вид, что киваю, обдумывая его слова.
— Ты все время говоришь «мы». Это бизнес?
— Нет-нет, — запротестовал Боб, который начал расставлять аппаратуру по своим местам. — Считайте, что это клуб.
— Клуб, значит.
— Ну общественный клуб. Членство в нем дает вам ряд преимуществ, — Боб открыл еще один ящик и вытащил два пригласительных, напечатанных на бумаге приглушенно-зеленого цвета. — Вот, это вам обоим.
На пригласительном жирным некрасивым шрифтом было напечатано: «Вы приглашены на наше специальное собрание».
— Это короткое сообщение, я понимаю. Собрание состоится завтра вечером, и думаю, вы узнаете много нового для себя.
— А что это за собрание? — спросил Эрни.
— Мы встречаемся время от времени, чтобы обсудить некоторые вопросы, касающиеся динозавров. Это напоминает обычную вечеринку. Бесплатная еда и напитки, музыка, приятная компания. Будет очень весело, правда-правда. Кроме того, завтра вечером Цирцея прочтет специальную лекцию.
— Цирцея? — я знал это имя, поскольку несколько недель изучал мифологию для дела Теракрополиса, — даже не спрашивайте меня об этом! — но я не понимал, что же за существо может носить такое имя?
— Цирцея чиста на девяносто девять процентов, — сказал Боб.
— Не может быть!
— Она стала кем-то типа председателя нашего клуба. Восхитительная женщина. Если захотите, я могу вас представить ей.
— Это было бы замечательно.
Боб горячо пожал нам руки и сказал:
— Как видно из приглашения, вечеринка состоится в Голливудских Холмах. На обороте вы найдете инструкцию, как добраться до места.
Я внимательно прочел приглашение. Да, все в порядке.
— Судя по всему, это будет крутая вечеринка!
— Итак… — сказал Боб, — могу ли я рассчитывать, что вы придете?
В этот раз нам даже не понадобилось обмениваться условными сигналами. Мы с Эрни понимали, что мы уже на полпути туда, куда хотели попасть, и намного быстрее, чем могли себе представить. Чтобы найти Руперта и покончить с этим делом нам осталось сделать всего-навсего пару шагов по мощеной дорожке.
— Мы с удовольствием придем, — сказал Эрни, и вопрос был решен.
* * *
Позже, когда Боб снова вывел нас на улицу через отдельный выход и тоннель, мы с Эрни запрыгнули в машину и покатили по Хайленд-стрит. До вечеринки нам нужно сделать кое-какую «грязную работенку». И хотя я ненавижу обманывать своего напарника, порой это необходимо. Он не всегда понимает, что для него лучше, старый ворчун, и часто именно я вынужден таскать его по магазинам с пинками и воплями.
Так что я подождал, пока мы минуем бульвар Санта Моника, а затем резко перестроил машину в правый ряд. И тут мой напарник обо всем догадался, ну, на самом деле, намного раньше, чем я предполагал. Оставалось только надеяться, что он не выпрыгнет из автомобиля на ходу и не попытается нажать на тормоз. Эрни отлично знал, куда я везу его, и одарил меня своим лучшим испепеляющим взглядом, словно пропел строки библейского псалма «для чего Ты оставил меня?».
— Да ладно тебе, малыш, ты не можешь так поступить со мной.
— Мы завтра собираемся на вечеринку на Голливудских Холмах…
— Это не вечеринка, — сказал Эрни, его голос становился все громче по мере приближения паники. — Это встреча сектантов. У меня до хрена всяких тряпок, Винсент.
— Я не могу позволить тебе пойти на вечеринку, даже на собрание сектантов, если ты будешь выглядеть как иллюстрация из каталога универмага «Сирс» 70-х годов. По крайней мере, если ты собираешься стоять рядом со мной.
И мы покатили на Мелроуз.
Место действия: Голливудские Холмы, одна миля от бульвара наверх. Время: около семи часов вечера. Настроение: возбужденно-напряженное. Одежда: настолько же стильная, насколько и неудобная. Я веду машину, а Эрни жалуется. Обычная ситуация.
— Мы придем, послушаем их россказни, найдем Руперта и уберемся оттуда.
— Идет, Эрни.
— И тогда я сниму, наконец, эти чертовы шелковые штаны.
Я покачал головой:
— Это не шелк, а лен. Писк моды.
Но Эрни было плевать, он недовольно теребил рубашку от Кельвина Кляйна и брюки от Армани, как пятилетний мальчик, которого нарядили для воскресного похода в церковь. А я ехал дальше, не обращая внимания на его нытье.
За двадцать четыре часа между марафоном по Мелроуз-авеню, где Эрни познакомился со всеми диковинками из мира одежды, сшитой дизайнерами, имена которых не встретишь в дешевых магазинчиках «Кеймарт», причем из тканей, не являющихся наследниками семейств Поли и Эстр, и нашим «собранием клуба» на Голливудских Холмах, мы еще поработали чуть-чуть по делу подружки Минского. Мы нередко занимаемся одновременно несколькими делами. Тарелка частного детектива никогда не бывает полной, но если мы и нахапаем на нее слишком много всего, то просто возьмем еще одну.