Блин, точно. Мы рысью побежали к орнитомимихе, а Эрни шепнул мне:
— Надо поторапливаться. Мне кажется, я все еще чую его запах, но он становится слабее.
Мы швырнули номерки гардеробщице и нетерпеливо ждали, пока многочисленные личины проедут по кругу. Я постукивал когтями по мраморной стойке, имитируя звук движущихся вешалок. У нас совсем нет времени, совершенно.
— Номер триста тринадцать и триста четырнадцать, — сказала девица, и мы, не глядя, схватили свое добро, напялили и со всех ног выбежали из здания. Как только мы выскочили на воздух, то я к своему ужасу понял, что воздух Лос-Анджелеса все такой же сухой, так что выявить феромоновый след затруднительно. Чем душнее погода, чем больше влаги в атмосфере, тем дольше по запаху можно брать след. Вот почему в Майами Бич никто никогда не пропадал.
Но тем не менее легкий аромат кофеен «Старбакс» долетел до нас из-за здания, и мы пошли по его следу, насколько хватало наших носов. Дорожка, по бокам которой росли симпатичные кустики и деревца, обогнула вокруг одного из многочисленных углов здания, и мы вышли на дорогу, идущую со склона холма, выложенную большими плитами. Кое-где между ними пробивались кустики травы, и даже местами виднелась марихуана. Вероятно, вкусно, но у нас не было времени пробовать.
Пока мы шли по запаху нескольких динозавров, дорога стала почти спиральной, она хаотично закручивалась в какой-то клубок, словно пытаясь обмануть идущего. Теперь мы шли уже между деревьев, трава стала гуще, видно было, что этот участок неухожен. Вскоре плиты сменились потрескавшимся асфальтом, затем раскрошившимися кирпичами, которые тоже вскоре исчезли, осталась только грязь. Запах сосны, к которому примешивалась капелька каппучино, усилился.
Когда мы прошли по лесу около ста метров, то я увидел заграждение. Оно уже все проржавело, но все еще использовалось по назначению. Вдоль площадки были расставлены десять старых покрышек, словно здесь проходили тренировки по футболу. Еще имелся канат и глухой забор высотой шесть метров, один из атрибутов полосы препятствий. Площадка была испещрена следами лап динозавров. Некоторые были трехпалыми, а другие четырехпалыми.
— Это спортивная площадка? — спросил Эрни. Я пожал плечами.
— Ведь всем нужно выпускать пар, правда?
— Ты думаешь, у них здесь и дети есть?
— Возможно. Ну, ты же слышал о таких сектах, в которые вступают целыми семьями.
Эрни покачал головой, его верхняя губа слегка выгнулась кверху, в этой гримасе читалось отвращение.
— Нельзя держать детей в таких местах, — проворчал он.
— Нельзя держать детей в доме на Голливудских Холмах? Да, ты прав, такое убожество!
Но до нас вновь долетел запах сосны и кофе. Не успели мы пройти и тридцати метров, как заметили три больших бунгало, построенных между деревьями. Как братья в истории, рассказанной Цирцеей, мы спрятались за дубами и несколько минут наблюдали, как местные жители занимались своими обычными делами. Динозавры разгуливали в своем естественном обличье. Их укрывал лишь полог из листьев над головами. Как и на балу, здесь были представлены все виды. В этот раз я увидел даже компсогнатов, которые сновали туда-сюда по территории, как крысы в поисках кусочка сыра.
— Ты его видишь? — спросил я.
Эрни покачал головой.
— Я не помню, как он выглядит без личины. Нам нужно подобраться поближе и понюхать.
— И они сию секунду распознают в нас чужаков.
— Необязательно. Сюда каждый день неофиты пачками приходят. Ну и кто скажет, что мы не новообращенные?
Да, с этим не поспоришь. Мы выскочили из-за деревьев и с важным видом направились к лагерю, каждый наш шаг говорил о том, что мы местные, принадлежим этому братству.
— Добрый вечер, братья, — сказал целофизис, занимавшийся обдиранием коры с соседнего деревца.
— Видишь, — сказал Эрни. — Это просто.
Мы пробежались по лагерю, держа носы по ветру, но вскоре стало очевидно, что скопление разнообразных ароматов на небольшом участке, пусть мы и находимся в непосредственной близости от их источников, затрудняет выявление отдельных запахов. По крайней мере, теперь количество «подозреваемых» сузилось, но в поле зрения, без сомнения, было с десяток ти-рексов, и любой из них мог быть Рупертом. К несчастью, они все, как казалось, тусовались поблизости друг от друга, поэтому чтобы идентифицировать Руперта, нам сначала нужно рассмотреть их поближе.
— Мы могли бы просто подойти и спросить, кто из них Руперт, — предложил Эрни.
— Ага, он нас заметит, или, по крайней мере, тебя, и в ужасе убежит. Догадываюсь, мы увидим только, как его пятки сверкают.
Мы помахали еще одному проходившему «брату», и Эрни снова бросил взгляд на группу ти-рексов, расположившихся в третьем бунгало.
— Уверен, Руперт — один из них, — сказал он. — Должен же быть какой-то способ.
Через минуту мимо нас неслась мелкая самка компсогната, что-то бормоча себе под нос. Я протянул лапу и схватил ее за плечо.
— Простите, сестра, — сказал я. — Я хотел спросить, не окажите ли вы мне любезность. Пожалуйста.
— Я тороплюсь, брат, — ответила она и попыталась смыться. Но я слегка усилил давление, и она осталась на месте.
— Пожалуйста, — повторил я. — Это очень важно для вашего личного Прогресса.
Ага, зацепило. Уверен, что мои слова не имели ни малейшего смысла, особенно если учесть, что я сам выдумал подобный набор слов, имитирующий местный жаргон, и эту фразу, которая сразу должна была бить не в бровь, а в глаз, но тем не менее завладеть вниманием сестры мне удалось.
— Хорошо — сказал я. — Не могли бы вы найти…
Я порылся в памяти, вспоминая встречу с Луизой. Вот она читает то ужасное письмо от своего младшего братца. Так пропустим всю эту туфту про родственников. Какая же там была подпись… Ага. Твой брат Гранаах.
— Не могли бы вы найти брата Гранааха? — проскрипел я в надежде, что это сойдет за правильное прогрессистское произношение.
— Он вон там, — сказала мерзкая упрямая сестра, указав на толпу ти-рексов неподалеку. — Видите…
— Да, но мы очень спешим. Пожалуйста, передайте ему, что Цирцея будет ждать его около заграждения.
— Заграждения?
— Ну там, где спортплощадка, а вокруг сетка.
— Ах сетка, — сказала сестра. А затем со всей подозрительностью, на которую только способен ее крошечный мозг, спросила: — Вы сказали, что его хочет видеть Цирцея?
— Она так сказала моему другу.
Сестра обдумала мои слова, колесики и шестеренки в ее мозгу начали вращаться со скоростью десять тысяч оборотов в минуту, и наконец сказала:
— Хорошо, я ему передам.
— Он нас узнает сразу же, как придет сюда, — сказал я, когда мы подошли к спортплощадке.