Эрни не раздумывал ни секунды.
— Разумеется, мы этим займемся.
Разумеется? Разумеется?! Должно быть, мой организм стал выделять неестественно большое количество феромонов (некоторые динозавры могут учуять свой собственный запах, но у меня никогда не было таких способностей), поскольку Эрни поднял руку в моем направлении — верный знак того, что мне стоит заткнуться и успокоиться.
— Луиза, нам с Эрни действительно нужно обсудить этот вопрос, — сказал я. — Но если ты зайдешь к нам завтра…
— Не нужно, — перебил меня Эрни, придвигаясь ближе к бывшей жене. Теперь их отделяло несколько метров, и определенно, они сейчас вдыхали запахи друг друга. — Мы беремся за дело.
— Спасибо, — сказала Луиза. — Все детали я уже сообщила Винсенту.
— Хорошо. Посмотрим, что можно сделать…
Я подскочил и вклинился между двумя заговорщиками.
— А теперь погодите-ка секундочку, — сказал я, но тут Эрни обошел меня и открыл дверь кабинета.
— … и позвоним тебе, как только появится что-то конкретное.
Из правого глаза Луизы выкатилась очередная порция слез, в этот раз я не был уверен, являются ли они результатом химических процессов или ее эмоционального состояния.
— Я даже не знаю, как вас благодарить, — начала она, — сколько бы это ни стоило…
— Нисколько, — сказал Эрни, в этот момент мне пришлось собрать все силы в кулак, чтобы мои глаза не вылезли из орбит, как у мультяшного персонажа, который нечаянно проглотил полтонны молотого перца. Я схватился за ручку двери, чтобы не улететь в стратосферу.
Луиза поцеловала Эрни в щечку, затем вежливо сказала «пока, Винсент», вышла из офиса и удалилась по коридору, а Эрни вернулся на свое рабочее место. Когда красная пелена злобы спала с моих глаз, а значение давления уменьшилось до трехзначного числа, я обнаружил, что Эрни спокойнехонько сидит за своим столом и что-то подчеркивает в описи, принесенной из кабинета Минского.
— Вообще-то мы — партнеры, — начал я, стараясь говорить медленно, чтобы выбрать каждое слово осознанно и ясно выразить свою мысль. — И если ты не понимаешь саму концепцию партнерских отношений, то, вероятно, я мог бы тебе объяснить. Ну что, заглянем в словарь?
Эрни оторвал взгляд от списка. Белки глаз (единственная часть его подлинной сущности, поскольку коричневые линзы скрывали изумрудные, как у всех карнотавров, радужки) были испещрены сеточкой красных прожилок, волнами расходящихся во всех направлениях, как на рисунке у первоклассника. И даже через толстую маску его щеки казались впалыми и ввалившимися, тело отказывалось распрямляться, и плечи опустились, нацелившись в пол.
— Это ради Луизы, — были его единственные слова, но и этого достаточно, чтобы остановить последние струи пара, валившего из моих ушей.
«Ради Луизы». Эти слова стоит сделать девизом Эрни, выгравировать их у него на лбу, сделать его товарным знаком, типа ушей Микки-Мауса у Диснея. И хотя я не могу полностью проникнуться чувствами Эрни, но понимаю силу этих слов, просто у меня никогда не было такой Луизы, чтобы сделать что-то ради нее.
— Но ведь речь идет о преступлении, — заметил я. — Похищение — это уже посерьезнее того, что ты совершал раньше.
— Возможно, мы его и не найдем, Винсент.
— А если найдем, тогда что?
Эрни пожал плечами.
— Тогда мы скажем ему, что сестра любит его и скучает, а мы хотим помочь. Есть вероятность, что Руперт пойдет с нами добровольно.
— Ага, и каковы же шансы подобного исхода?
— Ну, есть много определений слова «добровольно», — сказал Эрни, и в его поникшее тело вновь вернулась искорка энергии. — И много способов заставить парня думать, что он сам хочет того, к чему мы его принуждаем. Слушай, мне, как и тебе, не хочется больше нарушать закон…
— Да что ты говоришь?
— Так что сперва мы попытаемся вразумить парня, а если не выйдет, то отстанем от него и обсудим, что делать дальше, — глаза Эрни широко раскрылись, это отработанный прием — сейчас его лицо выражало «поверь мне, я честен».
— Итак, значит, мы обсудим, что делать дальше. И это будет серьезное обсуждение. Обсуждение с большой буквы О. С глазу на глаз. Перед тем, как вписываться в какой-нибудь блудняк. Обещаешь?
— Обещаю, — кивнул Эрни.
Я протянул ему руку, и мы обменялись рукопожатиями. Это просто формальность, но мы с напарником нечасто заключаем подобные сделки, так что нам показалось, что нужно отметить ее таким традиционным жестом.
Я пошел к своему столу, ощущая себя победителем. Хоть раз мне удалось надавить на Эрни, заставить его заключить обязывающее соглашение. Но затем я мысленно воспроизвел всю сцену и быстро осознал, во что вляпался.
— Ты что уболтал меня на эту аферу?!
— Ага, развел как туриста в сувенирной лавке, — сказал Эрни и вернулся к списку.
Есть очень много способов добраться до Голливудского бульвара, но чтобы получить максимальный культурный шок, следует проникнуть в самое его сердце, туда, где перед вашими глазами предстанут все «прелести» Голливуда — это место пересечения Голливудского бульвара с Хайленд-авеню. Сначала, ребятки, придется проехать по Лимбургер Сентрал, воняющему как одноименный сыр, затем вы минуете бульвары Санта Моника и Сансет, лавки с уцененным киношным реквизитом и конторы, занимающиеся видеомонтажом, потихоньку сменятся магазинчиками, где все продается за один доллар. К тому времени, когда вы доедете, наконец, до Голливудского бульвара, вы ощутите себя главным участником урбанистического кошмара имени Уорхола и Эшера. [2] Конечно, вокруг полно традиционных мест скопления туристов, но платить бешеные деньги за парковку в этом городе греха стоит ради того, чтобы посмотреть на местных жителей.
Сейчас все изменилось, хотя меня это не очень-то интересует. Давно уже миновали восьмидесятые, когда на Голливудском бульваре «ирокез» был столь же популярен, как ёжик среди моряков, однако и сейчас здесь можно увидеть целый калейдоскоп разнообразных объемных причесок. Многие обитатели этого района нашли новые впечатляющие способы самовыражения — они делают пирсинг в таких частях тела, о возможности прокалывания которых медики раньше и не подозревали. Насмешка, обозначающая «ненавижу всех и вся», столь популярная пять лет назад, сейчас сменилась самодовольной ухмылочкой «я все в этой жизни уже видел(а)», она не настолько явно смущает вас, однако не перестает беспокоить. Одеваются все по-прежнему «прости, Господи»… Рваные джинсы уступили место рваным кожаным штанам, но результат тот же: потрепанный видок, не слишком чистое тело, и аура, окрашенная в темно-коричневые тона, которая замещает наклейку на бампере: [3] НЕ ТРОНЬ МЕНЯ, Я ОПАСЕН. Чертов город ангелов!