Я не в состоянии справиться с дрожью в голосе, но героически пытаюсь скрыть ее кашлем и говорю просто:
— Он умер.
На лице ее лишь удивление и участие:
— Очень жаль.
— Его сбило такси.
— Очень жаль, — повторяет она. — По крайней мере, быстро.
Наша беседа прерывается дробным стуком в дверь.
— Должно быть, менеджер, — смотрит на меня Сара.
Я огладываюсь — и прежде чем кто-либо из нас успевает отреагировать, из-под двери показывается письмо, пауком-альбиносом скользит по полу и тормозит, уткнувшись в мои грошовые мокасины. Сверху нетвердыми, дрожащими буквами, словно писал третьеклассник, выведено имя Сары.
Я тянусь к нему и…
— Нет! — Что-то новое в ее голосе, что-то на грани смертельного ужаса. Будь она дином, я бы сразу понял — запах выдает.
— Я просто хотел…
— Я сама. Благодарю вас, но предпочитаю решать сама, когда мужчине пора склониться у моих ног.
Несмотря на сарказм, ясно, что настроение у Сары резко упало. Она с трудом волочит за собой ноги, будто те связаны, и чуть не до крови кусает губы. Медленно сгибаются колени, тело неохотно опускается следом, Сара припадает к полу и робко подбирает конверт, перебирая пальцами черные каракули, сложенные в ее имя.
— Что-то не так? — полувопросительно-полуутвердительно говорю я.
Скрежеща зубами, она качает головой:
— Нет… нет. Все в порядке. — Я вижу, как пульсируют ее виски. — Я очень устала, мистер Рубио. Наверное, нам лучше продолжить как-нибудь в другой раз.
Я предлагаю ей выпить, спрашиваю, не принести ли бутылку вина из бара, но она отказывается. Сара застывает у дивана, будто пустила глубоко в паркет корни страха.
— Может… может, вам лучше уйти, — говорит она, как и следовало ожидать. Я хватаю саквояж, перекидываю его через плечо, готовясь вернуться к роли Винсента, Странствующего Раптора, чьи пожитки тянутся за ним, пока он бороздит улицы Нью-Йорка.
— Вы правы, пора мне двигаться. Может, удастся поговорить позже.
— Наверное, так будет лучше всего.
— Я в «Плазе», если захотите меня отыскать. Поздняя регистрация в отеле была три часа назад. Может, послоняюсь по улицам и дотяну до ранней. Не придется платить за лишнюю ночь.
Однако ей, чувствуется, не до моих меркантильных проблем, так что мне остается горько оплакивать потерю случайного собеседника.
— Я вас провожу, — говорит она, не двигаясь при этом с места.
— Не беспокойтесь, я найду дорогу.
Открываю дверь — никого не видать. Кто бы ни доставил письмо — скорее всего, велосипедист-посыльный, понятия не имеющий о его содержимом, — он уже скрылся.
— Доброй ночи, — говорит она; похоже, к хозяйке возвращается та часть мозга, что отвечает за вежливость.
— И вам того же. Может, загляну завтра.
— Да, — машинально кивает она. — Завтра. — Дверь закрывается, и я снова в сыром коридоре, пронизанном ароматами прокисшего пива.
Мне необходимо поговорить с Глендой, а еще мне необходима хорошая порция базилика. Но какое-то предчувствие щекочет мне внутренности, и это предчувствие превращается в подозрение, а если я чему-то и научился от Эрни, так это относиться к любому предчувствию, как к подозрению, а к любому подозрению, как к факту.
Что бы ни означало это письмо, что бы ни было там внутри, оно было рассчитано на определенную реакцию. И реакция последовала. А за реакцией должны последовать некие события.
Если интуиция меня не обманывает — полагаться на нее — изрядная, по нынешним временам, авантюра, но что у меня осталось, кроме интуиции, — не пройдет и пяти минут, как Сара Арчер смоется из гардеробной, проследует по коридору до служебного входа и скроется в ночи.
А я отправлюсь за ней.
Если смогу поймать такси.
Эрни был таким: как швейцарские часы с шестью шестеренками, слегка неисправные. Его было не остановить; у него на все готов был ответ. Ты говоришь ему: «Мы не можем вести наблюдение, аккумулятор сдох», а он отвечает: «Прикурим у кого-нибудь». Ты ему: «Запасной аккумулятор тоже накрылся», а он тебе: «Купим новый». Теперь ты понимаешь, что увяз в игре, причем игра эта нешуточная, и ставки все выше. Раз уж начал ее, приходится играть до конца, хотя точно знаешь, что светит тебе только проигрыш. «У нас нет денег», — говоришь ты, а он тут же отвечает: «Позаимствуем аккумулятор на складе». И в конце концов ты воруешь машину, ведешь ночное наблюдение, преступая все границы местных законов, и возвращаешь машину на место, обычно с полным баком. По крайней мере, Эрни был вежлив. Мы с Эрни были отличной командой, и хотя наши методы подчас не совпадали, мы превосходно дополняли друг друга. В то время как Эрни мог висеть на хвосте у самой увертливой тени, однако имел привычку приводить в ярость свидетелей, так что в результате они лишь замыкались в себе, я отдавал предпочтение более благородным способам расследования, спокойно подводя подозреваемых к нужному мне ответу, часами убеждая их признаться и добиваясь своего так, что они сами не понимали, где совершили ошибку. Эрни напяливал на себя первое, что попадалось под руку; я был парнем от «Брук бразерз». Я не пользовался одеколоном; Эрни в нем чуть ли не купался, так как, будучи Карнотавром, несколько стыдился собственного запаха. Эрни был превосходным ряженым: в считанные минуты он воплощался в человека и обратно в динозавра, так что не раз пугался собственного отражения в ванной. Эрни был толстым, я — худым, Эрни был улыбчивым, я — хмурым, Эрни был оптимистом, я — пессимистом, Эрни был Эрни, и подчас он был настоящим дерьмом. Но он был моим Эрни, он был моим партнером, а теперь все пошло прахом.
Но большой брат по-прежнему наблюдает за мной, каждый день, за каждым делом, и неважно, насколько глубоко въелись мне в печенку навыки расследования, на них по-прежнему красуется несмываемое клеймо: ЗДЕСЬ БЫЛ ЭРНИ. Какая досада, что его нет рядом со мной, особенно сейчас, когда так стремительно уходит из поля зрения такси Сары Арчер.
— Сверни здесь направо, — прошу я таксиста. От него сильно несет карри.
— Сюда? — Он уже готов съехать на главную дорогу, в то время как машина Сары заворачивает в темную аллею.
— Нет, нет, чуть дальше.
— За тем такси, что ли?
— Да, да, именно за тем такси.
— Вам нужно за этим такси?
— Пожалуйста. — В полном соответствии с моей обычной сдержанностью я не хотел, прыгнув в машину, сразу требовать от водителя следовать за тем такси! Так что пришлось мне последние пять миль поработать озвученным планом города и то и дело менять направление в последнюю секунду. К счастью, мой шофер оказался превосходным слушателем, чуть ли не чересчур. Уже дважды я случайно указывал ему на улицы с односторонним движением, и оба раза он, словно робот, был слишком сосредоточен на безукоризненном следовании моим инструкциям, чтобы обращать внимание на мелочи вроде правил дорожного движения. Ладно. Это не мой город, так что делаю, что могу.