Большой Скорпион внезапно захватил королевский дворец, убил Ах Восаля, тогдашнего короля Наранхо и вассала Калакмуля, и его семью, занял королевский трон и объявил себя вассалом Тикаля.
С тех пор отношения между Караколем и Наранхо стали холодными, хотя каждый из городов воздерживался от нападения, а торговые отношения оставались прежними. Но недавно положение изменилось в худшую для Караколя сторону. То и дело происходили задержки в передаче товара, условия договоров выполнялись с большим опозданием, случались обвинения в мошенничестве, росли трудности в дипломатических отношениях… Ясно было, что именно Наранхо вызывает это напряжение, хотя его чиновники шумели больше всех, жалуясь на коварство Караколя. И за всем этим угадывалась длинная рука Черепа Зверя, короля Тикаля.
Черный Свет оставался в стороне от этой ситуации или, по крайней мере, делал вид. Он старался избегать придворных собраний, на которых могли говорить о нарастающем напряжении, и сам никогда не заводил об этом речь, даже в тех случаях, когда считал, что должен высказаться. Однако вместе с тем казалось, что он прекрасно информирован о последних событиях.
Жрецы Тлалока тоже не стремились облегчить ситуацию для короля К'ана II. За последний год их требования выросли и их присутствие во всех слоях общества Караколя стало заметным. Росло и число их приверженцев: они уже стали регулярно проводить церемонии за городом, во время которых приносились в жертву животные. Приверженцы бога дождя громогласно заявляли, что Тлалок не собирается довольствоваться той кровью, которую ему приносили в жертву, и вскоре потребует человеческой.
Белый Нетопырь и король получили сведения, что на церемониях сами жрецы и некоторые из их наиболее ярых приверженцев ранили себя костяными иглами или обсидиановыми наконечниками. Ими они пронзали себе мочки ушей, язык, а жрецы — даже крайнюю плоть члена. Вытекающая кровь собиралась в сосуды, в которых замачивались полоски сухих листьев, которые потом сжигали во время отправления культа этого бога. Присутствующие при этом рассказывали, что вонь стояла ужасная.
Когда Черный Свет подошел к девушкам, его улыбка показалась им принужденной, хотя голос звучал ровно.
— Боги подарили нам великолепный день, и вы правильно сделали, что воспользовались этим, — сказал он.
— Да продлят они твою жизнь, Черный Свет, — ответила Никте, в то время как Синяя Цапля молча улыбнулась ему. — Ты тоже этим воспользовался, потому что пришел из сельвы, не так ли?
Принц Наранхо смутился и некоторое время не знал, что сказать.
— Э… ну, я… да. По правде говоря, я просто прогуливался. Мне нужно было кое о чем поразмыслить и хотелось побыть одному.
Как будто опровергая его слова, еще два человека появились на краю леса, откуда только что вышел Черный Свет. Они находились далеко и вскоре скрылись среди зданий, хотя у обеих девушек, как выяснилось позже, сложилось одинаковое впечатление: такую темную и неподходящую для нынешней теплой погоды одежду могли носить только жрецы бога Тлалока.
— Учитель, мы больше не говорили с тобой о путешествии, которое мы совершили год назад, но сегодня я хочу задать тебе вопрос. — Баламу не нужно было уточнять, какой именно, поскольку он не сомневался, что халач виник его прекрасно понимал.
Белый Нетопырь кивнул головой, продолжая молчать. Во дворе дома, где жил мудрец и где был принят Балам в первые годы его жизни в Караколе, стояли два кресла. Иш Таб, жена шамана, поставила на маленький столик несколько пиал со взбитым шоколадом и тарелку с кукурузными пирожными. Потом, немного поболтав с ними, возвратилась в дом, оставив их наедине.
Этим утром молодой майя попросил разрешения у Белого Нетопыря прийти к нему вечером, и его учитель с радостью согласился. По дороге Балам заметил издали Синюю Цаплю и Никте, беседующих в саду возле большой пирамиды. Они сидели спиной к нему и не могли его видеть. Ему захотелось подойти, но лишь на миг, а затем он передумал. Вдруг принцесса подумает, что он явился сюда не случайно, что он рассчитывал привлечь ее внимание.
Их отношения становились все более близкими с каждым днем с тех пор, как они познакомились в великом городе Тикале. Юноша думал, что она его запомнила после игры в мяч, поскольку девушка внимательно следила за ее ходом, но он не осмеливался спросить ее об этом. Это Никте вскоре после прибытия в Караколь, во время приема во дворце К'ана II, спросила его, улыбаясь:
— Ты хранишь тот сувенир, что мы тебе подарили, когда ты пришел к нам в город? Надеюсь, он тебе понравился.
Балам почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Ему хотелось сказать принцессе, что он не только сохранил фигурку, но и каждый день любуется ею, вспоминая тот момент, когда принял подарок от девушки.
— Да, принцесса, я храню. — И добавил, чувствуя себя дураком, потому что не мог придумать что-нибудь поумнее: — Самый подходящий подарок.
— Ты говоришь о своем имени? — Она засмеялась, и Балам подумал, что ее смех великолепен. — Между прочим, это я выбрала фигурку ягуара. Я сделала это, когда при дворе моего отца готовились к встрече и кто-то заметил, что у одного из гостей имя зверя. Но я не знала, с кем мне предстояло встретиться: то ли со старым беззубым жрецом, то ли…
— То ли?
— …то ли с хорошим игроком в мяч, — закончила она и снова засмеялась.
Они оба виделись потом еще много раз, так как этому способствовала крепнущая дружба между Никте и Синей Цаплей. Принцесса даже присутствовала некоторое время на занятиях с Белым Нетопырем. Там молодой майя познал, что такое ревность, потому что Черный Свет не скрывал своего преклонения перед девушкой и старался оказаться рядом с ней, как только представлялась возможность. Когда Никте смеялась над каким-либо замечанием принца Наранхо или просто обращалась к нему с вопросом, Балам чувствовал, как у него сжимается сердце. Девушка его также отнюдь не игнорировала, хотя он не догадывался об этом. Очень часто, отыскав ее глазами, он встречал глубокий взгляд, уже направленный на него.
Беседуя с ней, Балам обнаружил, что Никте была не только необычайно красива, но и весела и умна, а образование, полученное ею при дворе Черепа Зверя, было безупречным. Она могла поддержать любой разговор, и прежде всего ее отличали глубокие познания в астрономии. Девушка не упускала случая пообщаться со звездочетами. Стоило ли удивляться, что при таких ее достоинствах Балам безнадежно влюбился.
Сейчас, сидя перед своим учителем, молодой майя забыл на время о прекрасной принцессе. Спокойным голосом он изложил учителю причину своего визита. Ему всегда легко давалась откровенность с Белым Нетопырем; не зря шаман заменял ему отца, которого Балам никогда не знал.
— Ты сказал мне, что все пережитое нами той ночью было реальным и что наши души действительно путешествовали в телах тех могучих животных. Я не ставлю это под сомнение, потому что ты меня в этом уверяешь, но даже если бы это было не так, я бы запомнил этот чудесный опыт. И я хочу знать, учитель, суждено ли мне повторить его?