Николь Паскаль откинулась на спинку стула и, сложив руки на письменном столе, обвела взглядом комнатушку. Это не заняло у нее много времени. Два предназначенных для посетителей стула стояли с противоположной стороны стола, а у двери в коридор расположился огромный металлический сейф с картотекой. У стены справа красовался сомнительного вида платяной шкаф, а слева всю стену закрывали ряды стеллажей. За спиной Николь также выстроились стеллажи с книгами.
Несмотря на спартанскую обстановку, Николь окидывала помещение взглядом, исполненным нежности и гордости. Впервые ей предоставили отдельный рабочий кабинет, хотя она уже три месяца работала в музее и раньше ютилась с двумя секретаршами в одной из примыкающих к библиотеке комнатушек. Но недавно молодой норвежский ученый, занимавший эту комнату последние два года, уехал домой. Его звали Эрик Йохансен, и он работал в музее по договору между Лувром и Музеем археологии университета Осло.
Вспомнив рослого веснушчатого Эрика, Николь улыбнулась. Он запомнился ей как милый молодой человек, всегда готовый протянуть руку помощи. А его познания в археологии были поистине энциклопедическими, в чем Николь за три месяца совместной работы неоднократно убеждалась. «Очень жаль, что ты уехал, Эрик, — печально вздохнула она, — но мне, по крайней мере, достался твой кабинет».
Первое, что сделала Николь этим утром, — попросила табличку с названием музея и написала на ней свое имя. Теперь рядом с дверью в кабинет висела табличка, на которой можно было прочесть следующее:
Музей Лувр
Николь Паскаль
Хранитель
Она подняла с пола одну из картонных коробок с личными вещами, принесенными из библиотеки, поставила ее на стол и начала разбирать содержимое. Первым делом извлекла из коробки двойную рамку с фотографиями родителей. Осторожно, чтобы не разбить стекло, поставила фото на стол. Родители, улыбаясь, смотрели прямо в кадр. И когда бы Николь ни взглянула в их сторону, она всегда встречалась с ними глазами.
Она искренне любила их и знала, что это взаимно. Они жили в Розуа-ан-Бри, маленькой деревушке под Парижем, на собственной небольшой ферме. Там родилась Николь, там прошло ее счастливое детство, но, поступив в университет, она переехала в Париж.
Это время она провела незабываемо. Студенческая комнатка в Латинском квартале, в которой она жила вместе с двоюродной сестрой, университетская жизнь, нескончаемые посиделки в кафе, непередаваемое очарование Парижа… Николь с грустью вспоминала те годы, понимая, что их уже никогда не вернуть. Ей исполнилось лишь двадцать восемь лет, но она уже достаточно остро ощущала скоротечность времени.
Николь имела ученую степень по истории искусства и археологии, хотя еще задолго до поступления в университет твердо знала, чем будет заниматься по его окончании. С детства она была страстно влюблена в египтологию. Конечно же, любовь к Древнему Египту возникла благодаря найденной на ферме книге, в которой описывались чувства Говарда Картера в тот момент, когда он нашел вход в гробницу Тутанхамона и его фонарь осветил стены, три тысячи лет не видевшие людей.
Она бесчисленное количество раз читала и перечитывала эти строки, а во сне не раз оказывалась на месте знаменитого ученого. Но она не сомневалась: даже если бы эта книга и не попала к ней в руки, ее все равно увлекли бы тайны Древнего Египта. Египтология и Николь Паскаль просто были созданы друг для друга.
Закончив обучение, она снова попросила родителей о финансировании и засела за диссертацию, посвященную эволюции способов захоронения фараонов в Древнем Египте. Николь получила стипендию, что позволило ей осуществить мечту, ранее казавшуюся несбыточной, — она отправилась на год в Египет для завершения своих исследований.
Это было время воплощения ее мечты и близкого знакомства с иной культурой и традициями. Николь приходилось проявлять мудрость, чтобы преодолеть предубеждения египтян, искренне уверенных в том, что она занимается не женским делом. Сталкиваясь с едва заметным, но упорным противодействием, она с трудом сдерживалась, чтобы постоянно не напоминать окружающим ее людям, что тысячи лет назад их предки обращались с женщиной как с ровней и зачастую отдавали ей пальму первенства.
Впрочем, среди ее новых знакомых были и те, кто с самого начала предложили ей искреннюю дружбу и всячески помогали. И это касалось не только работы. Прежде всего они заботились о том, чтобы в непривычном окружении она чувствовала себя уютно и комфортно.
Вскоре Николь поняла, что Египет — страна удивительных контрастов; здесь ни у природы, ни у местных жителей нет срединных состояний.
Как ни странно, всякий раз, когда она думала о Египте и прожитом там времени, самым ярким воспоминанием были вечера. Смеркалось, в воздухе витали ароматы, незнакомые и неуловимые; казалось, даже полная тишина вокруг обретает звучание, а кожу словно обволакивает горячий воздух. В такие моменты Николь ощущала единение с древними обитателями этой невероятной страны, ощущала присутствие древних богов на этих тысячелетиями принадлежащих им древних землях. Она знала, что боги никогда не покинут своей страны и будут править ею до скончания времен.
После защиты диссертации девушка получила место ассистентки преподавателя на факультете истории древнего мира. Последовало несколько унылых лет, на протяжении которых она чувствовала себя оторванной от того, что считала истинным призванием. Но все же продолжала свои исследования по истории Древнего Египта, и это находило отражение в статьях, регулярно появлявшихся на страницах специализированных научных журналов.
Подходил к концу третий год работы в университете, когда она узнала о вакансии хранителя музея в отделе египтологии Лувра и тут же подала заявление.
На эту должность претендовали трое, Николь была самой юной. Впрочем, ее блестящие академические успехи, многочисленные публикации и диссертация по нужной теме позволили ей получить эту работу.
В тот день, когда Николь узнала, что дирекция музея остановила выбор на ней, она пригласила на ужин всех коллег-преподавателей. Они отправились в «Арпеджио», ресторан, который не мог позволить себе скромный университетский ассистент. Но первым делом Николь позвонила родителям.
— Мама, ты говоришь с новым хранителем отдела египтологии музея Лувр.
— Дочка! Радость-то какая! Я знала… — Николь заметила, как сильно разволновалась ее мать. — Такая юная и уже… такая важная персона!
— Брось, мама! Какая там важная персона. Я буду там последней сошкой. Но я все равно счастлива.
— Ну конечно, дочка! Еще бы! Отца сейчас нет дома, но могу себе представить, как он обрадуется, когда я ему расскажу. Сегодня же вечером об этом узнает вся деревня, — с улыбкой добавила мать.
Вспомнив этот разговор, Николь улыбнулась. Она поставила рамку с фото на стол и вернулась к содержимому первой огромной картонной коробки. «Это надолго, — подумала она, — надо поторопиться».
Ее размышления прервал стук в дверь. Прошло несколько секунд, прежде чем она сообразила, что должна ответить.