Но были и другие люди, которые по ночам не отдыхали, а работали. Не таксисты, не санитары «Скорой помощи» и даже не домушники. О двоих таких и пойдет дальше речь.
В одном из дворов по улице Постышева стояла видавшая виды «девятка» с тонированными стеклами. Внутри сидели двое мужчин, откинувшись на спинки передних сидений. Одеты они были в штатское, но разговоры, которые вели, выдавали в них представителей правоохранительных органов.
Полицаев.
Ментов.
Легавых.
Какая нелегкая занесла их сюда в этот поздний час? По ночам (равно как по утрам и днем) полицаев на улицах разве что с ищейкой обнаружить можно. Они занимаются где-то своими важными полицейскими делами, пока аптеки открыто торгуют наркотой, проститутки, не скрываясь, торчат вдоль обочин, а подозрительные личности с наколками шныряют по рынкам и вокзалам, чувствуя себя хозяевами города. Ментовские подвиги совершаются исключительно в сериалах. Может быть, блюстители правопорядка дружно перекочевали на телевидение?
Нет. Двое из них все же сидели в «девятке», терпя голод, жажду и прочие неудобства. Засада? По-видимому, это действительно была засада.
– Брать будем на выходе, – втолковывал капитан Гершин напарнику, который явился с опозданием и еще не перестал изображать виноватый вид.
– Почему не на входе? – спросил напарник.
Звание у него было лейтенантское, фамилия украинская – Белобородько, однако бороды он не носил, ни белой, ни черной, а опоздал потому, что собирал дань с продавцов маковой соломки в цыганском поселке. С этими цыганами вечные проблемы. Упорно не желают платить вовремя и в полном объеме. Каждого нужно припугнуть или умаслить. Короче, сплошная морока.
Более опытный Гершин, получающий бабло прямо в кабинете или на так называемых явочных квартирах, укоризненно покачал головой:
– Объясняю для желторотых. Когда гражданин Кротов Евгений Иванович будет входить в подъезд, у него еще очко играть не будет.
– Думаю, будет, – авторитетно заявил Белобородько. – Все же в бегах и с ксивой липовой. Как же тут очку не заиграть?
– Кротов – не простой хмырь. Прошел Чечню и Грузию, побывал в Молдавии и Югославии. Нервы у него в порядке. Пресс-хату на уши поставил и глазом не моргнул.
– Так, может, он и здесь не моргнет?
Гершин снисходительно усмехнулся:
– Ошибаешься. Вот представь себя на его месте.
На лице Белобородько появилось не осмысленное, а скорее озадаченное выражение.
– Представил, – сказал он.
– Ну вот, – продолжал Гершин, поглядывая на подъезд за лобовым стеклом. – Ты в незнакомом городе, один, без оружия.
– Угу, – кивнул Белобородько.
– Тебе позарез нужен ствол.
– Понимаю.
– Ни хрена ты не понимаешь, лейтенант. На тебя недавно напали. Трое. Хотели убить или, как сейчас принято выражаться, замочить в сортире. Значит, что?
– Драпать надо, – ответил Белобородько, не колеблясь ни секунды. – Делать ноги. Сматываться и ложиться на дно.
– На дно гражданин Кротов, он же Таран, не хочет, – возразил Гершин. – На дно он если и отправится, то с гантелями на ногах.
– Гантели? При чем тут гантели?
– А чтобы не всплыл где-нибудь посреди ставка к полному восторгу рыбаков и отдыхающих. Видал когда-нибудь утопленников?
Белобородько поерзал, усаживаясь поудобнее.
– Сомневаюсь, что этот тип позволит привязать к своим ногам гантели, гири или что-нибудь еще. Как он этих троих в «Венеции» уделал! Судя по оперативным сводкам, тот, что с переломанной шеей, уже окочурился, другой на ладан дышит, а у третьего амнистия приключилась.
– Амнезия, – поправил Гершин. – Память бедолаге отшибло.
– Я и говорю. Круто он с ними обошелся.
– Мы с ним круче обойдемся.
– Хорошо бы, – вздохнул Белобородько и завозился, проверяя, легко ли вытаскивается пистолет из-за пояса.
– Хватит дергаться, – прикрикнул Гершин. – Ему про операцию толкуют, а он чухается, как пациент вендиспансера. Мандавошки у тебя, что ли?
– Пистоль, – обиделся Белобородько.
– Стрелять тебе не придется. Стрелять я буду. Хотя ты тоже не спи, лейтенант.
– Не буду. – Это прозвучало твердо.
– Тогда слушай и не перебивай, – продолжил Гершин. – Итак, что мы имеем? Мы имеем очень опасного, но, к счастью, невооруженного преступника. Он, этот преступник, наломал дров в ресторане и теперь шастает где-то по городу, проверяя, нет ли за ним хвоста.
– А хвоста нет, – вставил Белобородько.
– Совершенно верно. Тогда преступник начинает думать, что нападение в «Венеции» было случайным. Что его просто грабануть решили. Ведь все вроде нормально. Ему сообщники по мобильнику названивают, успокаивают. У него в кармане бабок немерено, а на Постышева для него припрятан целый арсенал.
– И он наконец едет сюда.
– Куда же ему деваться, – согласился Гершин. – Едет, заходит в подъезд, а там…
– Сюрприз.
Белобородько произнес это голосом ведущего телевикторины.
– А там сюрприз, точно, – сказал Гершин. – И тогда в душу его закрадываются сомнения. Может, нападение в ресторане было запланировано? Может, его пасут и готовятся брать?
– И что он? – полюбопытствовал Белобородько.
– Он поспешит покинуть подъезд, – усмехнулся Гершин, – и выйдет прямо на нас. Нервы у него будут на взводе. Достаточно будет окликнуть его и попросить предъявить документы, чтобы он запсиховал.
– Тогда лучше держаться от него подальше.
– Это он захочет держаться от нас подальше, лейтенант. Увидит, что мы без оружия, и бросится наутек.
– Тут-то его и настигнет пуля, – хихикнул Белобородько.
– При попытке к бегству, – кивнул Гершин. – Я для порядка пальну в воздух, а потом продырявлю преступника, как решето. Ну а твоя задача проста. Вызвать ППС по рации. Мол, мы, оперативные сотрудники, производя задержание такого-то и такого-то, вынуждены применить табельное оружие. Патруль примчится и засвидетельствует, что все так и было. – Гершин с удовольствием потянулся, упираясь локтями в потолок салона. – Гражданин Кротов попытался проникнуть во взятую на контроль квартиру, но не сумел и решил скрыться. Характер пулевых ранений в спине гражданина Кротова свидетельствует о том, что в момент выстрелов он бежал от оперативных сотрудников полиции.
– Не обращая внимания на предупредительный выстрел, – сказал Белобородько.
– Игнорируя предупредительный выстрел и окрики. Ты ему непременно вслед «стой» крикни, лейтенант. Хотя лучше я сам. У меня убедительнее получится.