Он порылся в папке.
— Вот, прочтите.
Я опустила глаза к бумаге и выхватила взглядом первое, что попалось: «Смерть наступила от закрытой черепно-мозговой травмы, сопровождавшейся кровоизлияниями под мягкие мозговые оболочки и мозговые желудочки, и находится в прямой причинной связи с повреждениями в области головы…»
— Какие там еще повреждения в области головы! — резко сказала я. — В области головы!
Капитан Савичев усмехнулся:
— Вы уже третий человек, который так говорит. Первым был я.
— Позвольте полюбопытствовать, а кто в таком случае был вторым?
— Если вы частный детектив, то должны обладать определенными навыками в своей области. Попробуйте угадать.
Только не говорите, что это был тот Киря, которого вы ловко отпустили под подписку, хотя могли и имели полное основание задержать ну хоть на семьдесят два часа! Да что я вам объясняю, вы сами лучше меня знаете. Как, наверно, знаете и то, что этого Кирю отправили вслед за его коллегами по налету и за охранниками «Суффикса» господина Злова, которых они застрелили. Капитан Савичев помрачнел.
— Ну что же, конечно, мне это известно. Кстати, вы упомянули о том, что я мог задержать его подольше. Ну конечно же, мог. Только это оказалось не совсем в моей компетенции. Кстати, я и вас мог задержать по тому же принципу. Ведь вы тоже непосредственная участница событий в офисе.
Я даже задохнулась от удивления.
— Простите, товарищ капитан… но я как бы препятствовала совершению преступления, а мои… гм… оппоненты его совершали.
— Как знать, как знать, — отозвался Савичев. — Ведь все это только с ваших слов.
— А Киря?!
— Ну что же… вы могли его запугать, убедить… настроить на то, чтобы он говорил то, что вам нужно.
— Ничего себе методы. То есть вы мне не доверяете нисколько? Я, между прочим, пять раз могла бы сбежать, а не дожидаться вас тогда, у «Суффикса».
— Гм… уже оправдываетесь. А если оправдываетесь, то это могло бы что-то да и значить. Кстати, вы указали место, где временно остановились. Вам два раза приносили повестки немедленно явиться, совали их в дверь, а вы так и не являлись. Это тоже можно расценить как попытку уклониться от дачи показаний.
— Наверно, именно поэтому я к вам сюда и явилась! А что касается показаний, так я уже подробнейшим образом рассказала вам, что и как обстояло.
Капитан Савичев постучал полусогнутым пальцем по столешнице и произнес:
— Ну хорошо. Только впредь попрошу вас не являться сюда без вызова. Дело серьезное, им лично заинтересовался член областного законодательного собрания господин Злов. Хозяин офиса, как вам известно. Кстати, вы спрашивали, кто второй усомнившийся в причине смерти Кудрявцева. Так вот, Борис Сергеевич Злов и был этим человеком.
Я молчала, понимая, что больше говорить и делать здесь нечего. Очевидно, капитан Савичев разделял эти мои мысли, потому что он кивнул мне на дверь и произнес:
— Всего наилучшего. Спасибо, что интересуетесь ходом дела. Обещаю сделать все от меня зависящее. Вы все еще в Нарецке? Долго здесь будете?
— Столько, сколько потребуется, — сдержанно ответила я.
— Вот это правильно! — улыбнулся капитан. — До свидания, Мария.
Не могу сказать, что я вся кипела от негодования, когда вышла из здания ГУВД, но тем не менее было, было — холодное бешенство, вязкое и гибельное, как полуостывшая лава, уже забывающая, когда излилась из кратера вулкана. Дело на контроле у Злова! «Член областного законодательного собрания», видите ли, «заинтересовался»! Не видел капитан Савичев, как этот «член» на моих глазах убил своего самого близкого сподвижника. Впрочем, думаю, что если бы он узнал, если бы я ему рассказала, то сразу после моего ухода он вполне мог взять бы трубочку да и перезвонить Борису Сергеевичу: дескать, так и так, почтенный патрон, поступила тут на вас жалоба, что занимались вы уничтожением крупного (или какого там) рогатого скота, то есть гражданина Козлова, царствие ему небесное… Сам умер? Ах, какая жалость. Чудесный был человек, ни в чем дурном не замечен.
Вот и весь разговор.
Еще должна радоваться, что саму не задержали. Как-то вспомнились слова Ани Кудрявцевой, когда я у нее спросила, почему не сделали экспертизу крови на полу в доме Егеря, человеческая это кровь или, быть может, животного. А по группе и резусу можно было бы определить, Родиону она принадлежит или нет. Аня мне тогда ответила: «Сразу видно, Маша, что ты впервые в здешних местах. Какая экспертиза? Тут в округе в — радиусе тридцати километров ни одного трезвого мента не найти, а какие и есть, те в Нарецке и сюда не поедут ни за что, будут переадресовывать к сельской милиции. А там известно какие кадры! А если нарецкие приедут, то лучше бы они вообще не приезжали. На кого угодно „глухарь“ повесят, лишь бы себе отчетность не портить».
— Да, кадры у местных ментов еще те, — пробурчала я себе под нос, — да ведь меня сразу предупреждали, что они сплошь ангажированы доморощенным Аль Капоне, господином Зловым Борис Сергеичем.
Нет смысла говорить, что и этот день прошел впустую. «Пустынный день прошел без дела, пустая ночь прошла без сна, а за окном, свиваясь, пела и остывала тишина», как поется в какой-то песенке.
Если честно, то я никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Одно дело — в Москве: там был знаком чуть ли не каждый угол, каждый дом, ну а если не каждый, то через один, а если не через один, то те районы и те обстоятельства, в которые я попадала в Москве, можно было сопоставить с хорошо известными. Из коих выходила. И на этом сравнительном анализе можно было далеко уехать.
Тут же все было новым. Новые условия, новые люди, новые, непривычные для меня обстоятельства. Линия прибоя, безответные скалы, приветливые лица, в которых бесполезно искать ответы на мучающие тебя вопросы. Прекрасная природа, ветер с моря — и нависшая, как дамоклов меч, загадка, которую бессильна разрешить я, потому что нити, ведущие к ее разрешению, мистическим образом обрываются.
А может, дело вовсе не в пресловутой загадке? Легко кивать на неразрешимость, непознаваемость чего-либо, оперировать какими-то совершенно неконструктивными величинами, к примеру мистическим воздействием пресловутого караимского перстня, флюидами древних могильников, которые тянулись на многие десятки километров. Быть может… дело во мне самой? А что я сделала, кроме того, что угодила в заварушку в офисе фирмы с дурацким названием «Суффикс»? Обстоятельства находили меня, а не я находила обстоятельства и заставляла их служить себе. Если бы не звонок Ани на мобильный телефон своего мужа… а что было бы, не позвони она? Иногда мыслить методом подстановки, как в математике, весьма полезно и плодотворно. Что было бы, не явись мы с ней в самый разгар действа в офисе? А вот что. Тело Коли Кудрявцева забрали бы и отвезли куда следует. Куда? К Артисту? Да, верно, к нему. Коля просто исчез бы, как исчез Родион. Как… Родион? Кто нашептал мне это?