— Очень… э-э-э… Кирилл… Серге… Станиславович… — прокудахтал Геннадий Ильич и тут же сбился, потому что наступил на ногу своей спутнице и получил такой обжигающе ледяной взгляд, что невольно поперхнулся и умолк окончательно, не высказав своей мысли.
Впрочем, Ясин его и не слушал. Он подвел почетных гостей к столам и усадил по правую руку от отведенного ему самому главного места. Рядом с этими людьми оказалась и я. Нельзя сказать, что это было самым плохим соседством, что выяснилось немного позже. Впрочем, «оказалась» — сказано из кокетства. Я сама устроила так, чтобы оказаться поближе к Бубнову. Ну и поневоле — к его пафосной супруге.
Далее все потекло по намеченному сценарию.
На сцене выступали известные певцы. Натруженно грохотала «фанера», под которую они открывали рты. Говорились тосты, здравицы, какого-то грузина едва не утащили под стол за то, что чуть ли не полчаса он витийствовал на тему, которая в переводе на русский (имею в виду, разумеется, стиль) значила одно: «Итак, выпьем за дружбу!» Одним словом, обычная скукотища.
Впрочем, вскоре мои ожидания начали оправдываться.
Сидевший по левую руку от меня Геннадий Ильич, который все время молчал и только однажды произнес какой-то маловразумительный тост, вероятно, вплотную подошел к кондиции, раскрывшей его для общения. Он икнул и, проигнорировав полный презрения взгляд своей супруги, которая второй час высокомерно цедила ананасовый сок, повернулся ко мне и проговорил:
— Я полагаю, что в высшей степени достойный человек, то бишь является Кирилл Семен… кхе… Станиславович… кгм… я хотел сказать… мое присутствие на его юбилее не может дезавуировать предвыборную кампанию на пост… м-м-м… — Он подцепил на вилку кусок мяса, приправленного каким-то ароматным соусом, но не донес его до рта, и соус стал упорно капать на рукав надменно застывшей, как каменное изваяние, его супруги Валерии Юрьевны. — К плохому человеку такая очаровательная женщина… как вы, драгоцен… Мария, не так ли… позвольте ручку… к нехорошему человеку такая женщина не пришла бы, — наконец справился он с мыслью.
«Когда только успел так набраться, господи? — подумала я. — Ведь сидел тише воды ниже травы! Бизнесмен!! Кандидат в облмосковские губернаторы!»
Геннадий Ильич приложился куда-то в район моего запястья, пачкая мне руку соусом, и, не заметив, как поспешно я отдернула руку, опустил свой правый локоть на стол. Локоть размазал по скатерти мусс из лангустов, но Геннадий Ильич остался в полном неведении о том, что творит, выговорил что-то из разряда уже совершенной околесицы:
— А к-как вы… позвольте спросить… Вы — Мария Ивановна?
— Андреевна. Но лучше без отчества.
— …дреевна. А-атлично. Я вот о чем у вас хотел спросить. Как в-вы относитесь к офшорным операциям с точки зре… зрения этики?
Ничего себе вопросики у господина… Хорошо еще, не спросил о роли категорического императива Иммануила Канта в становлении этического аспекта классической немецкой философии. Я нашла в себе силы мягко улыбнуться и ответила:
— А я к ним вообще никак не отношусь.
— И сов… совершенно напрасно, — проговорил он. — Вот когда я стану губернатором Московской области, то… тогда и посмотрим, как относит… относительно вашей персоны, многоуважаемая Марина Васильевна.
Выручил меня Ясин, который уже вторую минуту наблюдал за экзерсисами Геннадия Ильича.
Он подошел ко мне сзади и, положив руки на плечи, проговорил:
— Что, Маша, познакомилась с господином Бубновым? Прекрасный человек, солидный бизнесмен, перспективный политик. Правда, есть у него недостаток: кривой бок, — лукаво добавил Ясин.
— Что?! — возопил Бубнов. — Какой такой кривой бок?
— Это он, вероятно, по пословице: если перехвалить, то на один бок кривой станешь, — пояснила я.
— Совершенно верно, — кивнул модный клипмейкер.
— Н-ну…
Я подняла на Геннадия Ильича холодный взгляд и сказала:
— Значит, вы — три в одном? Прекрасный человек, солидный бизнесмен, перспективный политик. Отлично.
— Меня зовут Геннадий Ильич Бубнов, — проговорил тот и, зацепив рукавом вазу с фруктами, опрокинул ее в блюдо с салатом. — Собираюсь баллотироваться в губернаторы Мособласти.
— Ага… это у вас рейтинг шестьдесят процентов? — выудила из памяти я.
Он расплылся в широчайшей улыбке, сделал левой кистью хватательное движение, вероятно, для того, чтобы поймать мою руку и в очередной раз галантно к ней приложиться, но вместо моей руки ему попалась свиная ножка, которую он и поцеловал с трогательной нежностью. А потом вцепился зубами, как бы осердившись.
— Фоверфенно верно… мой рейтинг… чав-чав… это я…
Вычленить что-либо из его длинной речи стало совершенно невозможно. Не исключено, что она была предвыборной — перед отдельно взятым избирателем. К этому выводу я пришла, когда в речевом букете идентифицировала слова «бардак», «коррупция» и даже замысловатое «тотальная бюрократизация чиновных сфер».
Я беспомощно оглянулась на Ясина, но он только улыбнулся с загадочным видом и отошел к другим гостям. Тем временем Бубнов дожевал поросенка и заговорил более членораздельно, но не намного более осмысленно:
— Вот вы тоже считаете, что в нашей стране все можно купить? А? Только пост губернатора не купишь ни за какие деньги. Только… за очень большие деньги. Ну, такие, как у Ходорковского или Абрамовича. Последний… м-м… уже купил. И Чукотку, и «Челси». И Шестов, олигарх последней волны, тоже себе английский клуб купил. Только итальянский.
Парадоксы и благоглупости сыпались как из рога изобилия. Нет, беседы, которая могла бы помочь расследованию, не получится. Особенно если учесть, что и это сумбурное общение проходило под пристальным взглядом Валерии Юрьевны, жены Бубнова. Я попыталась было подняться, чтобы уйти, но увидела, что Ясин делает мне какие-то загадочные пассы руками, и поняла, что он просит пообщаться с господином Бубновым как можно дольше и плотнее.
И это под боком у жены.
«Ну Ясин, доберусь я до тебя! — подумала я. — Не будь ты сегодня именинником…»
Я повернулась к Бубнову, который уже оживленно совал мне в район подмышки фужер с шампанским, и проговорила сакраментальное (а что я еще могла сказать):
— Давайте выпьем.
А босс, наверное, думает, что я разговорила Бубнова, что называется, до полной сознанки. Было бы в чем ему сознаваться… Было бы вообще о чем у него спрашивать!
Ближе к ночи все стало на свои места.
На сцене в мечущихся лучах светового шоу извивалось несколько фигур, мужских и женских: это был стриптиз-балет, действительно набранный из бывших балетных танцовщиков, которые, как то водится, не смогли заработать себе на жизнь высоким искусством и теперь переметнулись в презренную сферу шоу-бизнеса.
Гости разбрелись по всему ночному клубу; наиболее «продвинутые» уже направились наверх, где к их услугам были бильярд, кегельбан, столы для покера и рулетки, а также нежные руки квалифицированных массажисток. Со всем прилагающимся к этим рукам и к этим массажным услугам.