Рука Сейхан в кармане куртки нащупала сквозь ткань шрам на животе.
Они оба просто соревновались в искусстве предательства.
Как это было и сейчас.
В кармане завибрировал телефон.
«Ну наконец!»
Вот почему на самом деле Сейхан осталась на морозе. Достав телефон, она раскрыла его.
– Говорите, – сказала она.
– «Товар» все еще у них?
Голос в трубке, с легким американским акцентом, был спокойным и уверенным, но с резкими интонациями. Это было единственное звено, через которое Сейхан держала связь с «Гильдией», – женщина по имени Криста Магнуссен.
Сейхан бесило то, что ей приходилось выслушивать приказы от кого бы то ни было, однако у нее не оставалось выбора. Она должна была доказать себя в деле.
– Да. Артефакт в надежном месте. В настоящий момент они как раз встречаются с профессором.
– Отлично. Мы начнем действовать, как только они прибудут на место раскопок в горы. Вчера ночью наша команда заложила взрывчатку. А новый снегопад скроет все улики.
– А цель?
– Остается той же. Развести огонь у них под ногами. В данном случае в буквальном смысле. Теперь это место раскопок не столько преимущество для нас, сколько лишняя головная боль. Однако необходимо устроить все так, чтобы разрушение выглядело естественным.
– И вы об этом позаботились?
– Да. Так что у тебя будут развязаны руки и ты сможешь полностью сосредоточиться на объекте.
Сейхан распознала за этими словами угрозу. Никаких оправданий для неудачи не будет. Если она хочет остаться в живых…
Слушая детали задания, Сейхан продолжала наблюдать за окном пивной. Теперь она перевела взгляд на итальянку, сидящую рядом с Греем. Рейчел улыбалась, слушая профессора; даже на таком расстоянии было видно, как у нее искрятся глаза.
Сейхан ничего не имела лично против Рейчел, но это не должно было помешать ей отравить племянницу монсиньора Вероны.
Рейчел рассеянно слушала разговор. Хотя лекция по истории, которую читал профессор, была захватывающей, девушку не покидало ощущение, что здесь происходит нечто более важное, имеющее отношение к судьбе отца Джованни, а также к чему-то еще, что пока не было озвучено вслух. Профессор Бойл то и дело задерживал на Рейчел взгляд, не похотливо, а так, словно оценивал ее. Молодой женщине с трудом удавалось заставить себя смотреть ему в лицо.
«Что происходит?»
– И все равно я не понимаю, – сказал Грей. – Какое отношение эта «Книга Судного дня» имеет к тому, что вы обнаружили в горах?
Бойл поднял руку, призывая к терпению.
– Начнем с того, что на самом деле книга называлась не «Doomsday», в честь Судного дня, а «domesday», от староанглийского корня «dom», означавшего «наблюдение», «подсчет». Король Вильгельм приказал составить «Земельную опись Англии», для того чтобы получить представление о стоимости своих новоприобретенных владений – это должно было позволить правильно рассчитать сумму налогов и податей. В книге была подробно описана вся Англия, все города, деревни и поместья, и все богатства страны, от поголовья скота и числа плугов до количества рыбы в озерах и ручьях. И по сей день эта книга дает возможность увидеть повседневную жизнь Англии того времени.
– Все это замечательно, – нетерпеливо произнес Грей, горя желанием поторопить профессора. – Но вы упомянули про «одну-единственную» запись, которая привела вас к месту раскопок. Что вы имели в виду?
– А, вот в чем вся загвоздка! Видите ли, «Земельная опись» была написана на иносказательном варианте латыни и составлена одним-единственным писцом. До сих пор остается загадкой, зачем понадобились такие меры предосторожности. Некоторые историки гадают, не было ли у этой великой переписи какой-либо второй, тайной цели. Особенно если учесть, что некоторые местности, описанные в книге, обозначены одним зловещим латинским словом, означающим «опустошенные». В основном все эти места были сосредоточены в северо-западной части Англии, где границы постоянно менялись.
– Под северо-западом, – уточнила Рейчел, – вы понимаете как раз этот район, Озерный край?
– Совершенно верно. На территории приграничного графства Камберленд постоянно шли войны. И многие места, обозначенные как «опустошенные», относились к городам и деревням, уничтоженным королевской армией. Они были так отмечены, потому что собирать налоги больше было не с кого.
– Вот как? – ухмыльнулся Ковальски, поочередно прикладываясь к двум стаканам пива. – Значит, вы никогда не слышали о налоге на смерть?
Бойл удивленно перевел взгляд с Ковальски на Грея.
– Просто не обращайте на него внимания, – посоветовал тот.
Профессор кашлянул, прочищая горло.
– Более внимательное изучение «Земельной описи» указало на одну загадку. Не все «опустошенные» места появились вследствие войн. Некоторые записи не имеют никакого объяснения. Все они были сделаны красными чернилами, словно кто-то хотел отметить что-то важное. В поисках ответов я почти десять лет бился над одной из таких записей, над ссылкой на маленькую деревушку в горах, от которой не осталось следа. Я искал любые упоминания о ней, но у меня создалось такое впечатление, будто все они были сознательно удалены. Я уже готов был опустить руки, но тут случайно наткнулся на одно странное замечание в дневнике некоего королевского коронера по имени Мартин Борр. Эту рукопись я обнаружил в церкви Святого Михаила. – Бойл махнул в сторону церкви, возвышавшейся над городом. – Дневник был найден во время восстановительных работ в келье, наглухо заложенной кирпичом. Сам Борр был похоронен на церковном кладбище, а все его имущество отошло церкви. Хотя в дневнике не говорится, что именно произошло с той деревушкой, Борр намекнул на что-то ужасное, так что, возможно, «Судный день» действительно являлся более подходящим названием для этой книги. Борр даже отметил свой дневник языческим символом, благодаря которому я в первую очередь и обратил внимание на рукопись.
– Языческим символом?
Рука Рейчел непроизвольно метнулась к нагрудному карману куртки, в которой хранился кожаный мешочек с жутким содержимым.
Накрыв ее руку своей ладонью, Грей ясно дал понять, что делать это пока еще рано. До тех пор, пока они не узнают этого человека лучше, не надо показывать ему находку Рейчел. Молодая женщина сглотнула комок в горле, слишком остро чувствуя своей кожей жар ладони Грея. Освободив руку, она положила ее на стол.
Бойл не заметил этого немого разговора.
– Этот символ определенно языческий. Вот, позвольте вам показать.
Обмакнув палец в пиво, он несколькими умелыми движениями нарисовал на деревянном столе круг и крест. Знакомый знак.
– Круг, рассеченный на четыре части, – сказал Грей.