– С ним что? – изумился Олег. – Жив, здоров и невредим. Вчера по радио его слышал, вещал про Гомера. Кстати, мог бы и поинтересней передачу сделать, а не пересказывать фразы из учебника по литературе для вузов.
– Владлен в реанимации, – нервно воскликнула Вера.
– Господи, да что случилось-то? – изумился Олег.
Честно говоря, он не испытал ни горя, ни волнения, услыхав последние слова Веры. Ремизов великолепно знал Богоявленского, молодого литератора, эпатировавшего всех своими длинными, ниже ушей волосами и модными рубашками, приобретенными у спекулянтов. Богоявленский писал совершенно непонятные для Олега стихи, был восторженно встречен приученной к жанру социалистического реализма читающей аудиторией и также бурно обруган критикой. Однако, несмотря на резко отрицательные отзывы людей, получавших зарплаты за разбор чужих стихов, сборники Богоявленского выходили в свет. Многих это удивляло, но Ремизова нет. Он очень хорошо понимал, что руководство компартии на данном этапе хочет выглядеть цивилизованно, подправить имидж страны, поэтому и завело около себя некоторое количество легальных диссидентов. Ну какой урон от Богоявленского? Конечно, пишет он чушь. «В небе рылом прочертила звезда, да, да, нет, нет, вот ответ, он канул в бездну лет и оттуда вновь, ярка и безответна кинулась на шею не мне не твоя любовь». При чем тут рыло? Какая звезда? Но молодежь в восторге, и пусть себе. Зато когда западные средства массовой информации поднимали очередную кампанию на тему: «В СССР все писатели, художники, композиторы, артисты и музыканты слаженно играют одну мелодию в общем оркестре, коим руководит отдел культуры Центрального Комитета КПСС» [22], то моментально следовал адекватный ответ либо от газеты «Правда», либо от «Известий»: «Наглая ложь, вот, допустим, Владлен Богоявленский. Он не член партии, не состоит в Союзе писателей и пишет произведения, не имеющие абсолютно никакого отношения к соцреализму. Но поэту никто не запрещает работать, его книги регулярно выходят в свет и даже переводятся на иностранные языки».
Так что роль, отведенная Владлену, была Олегу ясна, единственное, чего Олег не понимал, как сам Богоявленский оценивает свой статус. Искренне уверен в собственной гениальности? Лично у Ремизова при взгляде на разодетого в рубашки невероятной раскраски Владлена мигом всплывали в голове тексты одного из великих русских сатириков, в которых тот писал про «ученого клоуна при губернаторе». Олег не дружил с Богоявленским, он считал его намного хуже поэта Каткова, самозабвенно воспевающего Ленина, партию и социализм. Катков хоть не корчил из себя великого литератора, не надеялся на получение Нобелевской премии, не говорил повсюду о своей исключительности. Катков с его простыми, человеческими желаниями жить в достатке, получать гонорары, продуктовый паек, ездить на отдых в Коктебель и Пицунду, обрести квартиру в районе метро «Аэропорт» и дачу в Переделкине был Олегу намного симпатичней Богоявленского. Кстати, Владлен тоже пользовался благами, которые правители раздавали «ручным» деятелям науки и культуры. Но если с удовольствием кушаешь из миски, которую всунули в твою клетку, то не изображай из себя гордое, дикое, свободолюбивое животное. Ты милый, кролик, а не тигр.
– Так чего с Владленом? – спросил Олег.
– В люк упал, – ответила Вера.
– Куда?
– Шел домой вечером, поздно, – стала она рассказывать, – а около подъезда был открыт канализационный колодец, ни ограждения, ни предупреждающих знаков. Богоявленский угодил прямо в кипяток, говорят, не выживет.
– Какое несчастье! – с абсолютно искренним сожалением сказал Ремизов. – Вот не повезло бедняге! Впрочем, такое случается.
– Тебе ничего не кажется странным?
– В открытом люке? Увы, нет. Среди пролетариев полно пьяниц и безответственных людей, – пожал плечами Ремизов.
– Бурмистров умер от гриппа.
– И что? Случается такое.
– Когана избили до смерти.
– Увы, не первый раз о подобном слышу. Пьяные подростки способны на преступление действия.
– Богоявленский упал в кипяток. Одна случайность, вторая, третья, – протянула Вера, – ну а теперь следующая часть информации. Владлен написал роман, называется он «Поле несчастья в стране дураков». Огромное, прозаическое произведение, едкая сатира на советский строй. Там все узнаваемы: и руководители государства, и наши с тобой общие знакомые, так, чуть фамилии изменены были.
Владлен отлично понимал, что легально рукопись не издадут, поэтому он попросил Игоря Бурмистрова, очень талантливого пианиста, частенько выезжающего за рубеж, передать труд в издательство на Западе. Игорь согласился, ему предстояло уехать в Америку. Но на всякий случай Богоявленский решил подстраховаться, он сделал несколько экземпляров романа. Аня, его жена, напечатала их на пишущей машинке. Одну папку получил Игорь, другую отдали на хранение Осе Когану, третья лежала у Богоявленского на даче, в Переделкине.
– Больше не было вариантов? – неожиданно заинтересовался Олег.
– Не перебивай, – рявкнула Вера, – я по порядку рассказываю! Далее события разворачиваются так. Умирает Игорь, он был не женат, вещи какой-то дальней родственнице достались, тупой бабе, которую лишь деньги волновали. В общем, рукопись Владлена пропала. То ли Игорь ее так здорово спрятал, то ли наследница на помойку снесла. Затем погибает Ося, он тоже семьи не имел, жил с женщиной в гражданском браке, дама провинциалка, в Москву приехала в надежде стать актрисой и сошлась с Осей. В общем, вполне обычная история. Так вот, не успело тело Когана остыть, как его пассия смоталась в свой Урюпинск, прихватив с собой мало-мальские ценные штучки. Небось рассудила просто: по закону ни на что права не имею, возьму так. В частности, мадам уволокла коллекцию старинных чашек, которую собирал Коган. Рукопись Владлена тоже испарилась без следа, наверное, сожительница завернула в ее листы фарфоровые изделия. Следом сам Богоявленский свалился в люк, несчастье случилось в понедельник. Жена Владлена, Аня, естественно, сидит сейчас около постели умирающего мужа. Но не зря говорят, что несчастье в одиночку не ходит, во вторник, когда Аня находилась в больнице, огнем полыхнула дача в Переделкине. Старый деревянный дом сгорел мгновенно, погибло все имущество семьи, в том числе и злополучная книга, как авторский, рукописный экземпляр, так и набранный на машинке, пламя уничтожило все!
Вера уставилась на Олега.
– И как тебе история?
Ремизов закашлялся и ничего не ответил.