Мэр слушал дебаты вполуха. Он знал, что Лассаль уже принял решение, и собирался в любом случае поддержать его. Политический расклад был совершенно ясен. «Таймс», исходя из соображений гуманности, одобрит выкуп. «Ньюс» тоже одобрит, но более сдержанно, и не замедлит обвинить городские власти в том, что они в принципе сделали возможным подобный инцидент. Манхэттен в целом будет за мэра, Куинс — против, яппи — «за», таксисты — «против». А чернокожим, как обычно, будет наплевать. Все как всегда.
Высморкавшись, он швырнул на пол бумажный платок. Доктор бросил на платок профессиональный взгляд, жена покосилась с отвращением.
— Будем кратки, — сказал Лассаль. — Каждому по минуте.
— Нельзя так ограничивать дискуссию по столь критическому вопросу, — тут же отозвался казначей.
— Поддерживаю, — сказал председатель городского совета.
— Пока мы тут теряем время, — нетерпеливо сказал Лассаль, — там, в этой грязной дыре, террористы вот-вот начнут убивать заложников.
— В грязной дыре? Ну и ну! — взвился начальник Управления городского транспорта. — Вы, между прочим, говорите о самом большом и самом безопасном метрополитене в мире!
Транспортное управление находилось в сложном подчинении и у мэрии, и у властей штата. Начальник, кажется, был человеком губернатора. Мэр знал, что в случае чего может свалить на него, по крайней мере, часть вины.
Лассаль кивнул комиссару полиции:
— Начинайте.
— Мои люди ждут приказа, чтобы выкурить их оттуда. Но безопасности заложников при штурме я гарантировать не могу, — сказал комиссар.
— Иными словами, — вмешался Лассаль, — вы считаете, что нужно платить?
— Я этого не говорил. Полиция не должна капитулировать перед преступниками. Но у них автоматы, и в перестрелке возможны жертвы среди заложников.
— Так вы «за» или «против»? — настаивал Лассаль.
— Я воздерживаюсь.
— Ясно. — Лассаль повернулся к начальнику Управления городского транспорта. — Ваше мнение?
— Я забочусь прежде всего о безопасности пассажиров. Если погибнут люди — потеряем доверие горожан. Следовательно, части доходов мы так или иначе лишимся. Придется платить выкуп.
— А где мы возьмем деньги? — вмешался казначей. — Предлагаю взять из бюджета Управления!
Начальник горько усмехнулся:
— У меня нет ни цента.
— И у меня нет, — огрызнулся казначей. — И я рекомендовал бы мэру не брать на себя никаких обязательств, пока мы не поймем, есть ли у нас деньги.
— Итак, вы голосуете «против»? — уточнил Лассаль.
— Я еще не высказал своих соображений по этому поводу.
— У вас нет времени на соображения, — отрезал Лассаль.
— Зато у нее, разумеется, есть. — Казначей сухо кивнул на жену мэра, которая как-то прозвала его «скупым Скруджем без всякой надежды на исправление».
В отличие от мужа, жена мэра ругалась виртуозно. Презрительно скривив губы, она ответила на жаргоне, которым блестяще овладела еще в младших классах:
— Может, этому гребаному козлу лучше заткнуться?
— Благодарю вас, мадам, — сказал Лассаль и кивнул председателю городского совета. — Ваш черед.
— Я «против» по следующим причинам…
— Достаточно, — прервал его Лассаль. — Итак, один воздержавшийся, один — «за» и двое «против». Я голосую «за», таким образом, счет — два-два. Сэм?
— Подождите минуту, — перебил председатель совета. — Я все же хочу объяснить свое решение.
— Давайте не сейчас, хорошо? На кону — жизнь людей.
— И все же я намерен изложить свои соображения, — упрямо продолжал председатель совета. — Первое и основное. С преступниками надо вести войну, а не потакать им.
— Благодарю вас, господин председатель, — произнес Лассаль.
— Во-вторых…
— Черт побери! — взорвался Лассаль. — Вы что, не знаете, что осталось всего несколько минут?
— Во-вторых, — невозмутимо продолжал председатель, — если мы уплатим этим уголовникам, то попадем в порочный круг. Это как с самолетами. Стоит один раз выполнить требования бандитов — и всякий, кому не лень, начнет захватывать поезда метро. Нам придется каждый день раздавать миллионы!
— Которых у нас нет, — вставил казначей.
— Все по-прежнему, — нетерпеливо сказал Лассаль, — двое «за», двое «против» и один воздержался. Решающий голос остается за мэром.
— А если бы было три голоса против одного? — спросил казначей.
— Решающий голос все равно был бы за мэром, — отрезал Лассаль. — Сэм. Принимайте решение.
В ответ мэр внезапно и сильно чихнул, нечаянно выбросив из носа длинную тонкую соплю. Присутствующих передернуло, и это показалось ему довольно забавным.
— А я думал, что вы его уже приняли, Мюррей.
— Сейчас не до шуток, — глаза Лассаля сузились. — Если вам, конечно, не наплевать на наших несчастных сограждан…
— Из ваших уст это звучит смешно, — сказала жена мэра. — Для вас слово «гражданин» — это просто синоним слова «голос».
Мэр зашелся в удушающем приступе кашля. Доктор, окинув его тревожным взглядом, произнес:
— Этот человек не в том состоянии, чтобы оказывать на него давление. Я этого не допущу.
— Господи Иисусе… — Лассаль закатил глаза. — Жены, врачи… Сэм, неужели вы не понимаете, что у нас нет иного выхода? Мы должны вытащить этих заложников оттуда целыми и невредимыми. Иначе…
— Я прекрасно помню про выборы, — перебил мэр. — Мне просто не нравится, как вы всем грубите. Хотелось бы видеть здесь чуть больше демократии.
— Включите голову! — рявкнул Лассаль. — Мы здесь пытаемся управлять городом, а не долбаную демократию разводить. — Он многозначительно взглянул на часы. — Сэм, вам лучше поторопиться.
Мэр повернулся к жене:
— Дорогая?
— Гуманность, Сэм. Всегда исходи из соображений гуманности.
— Действуй, Мюррей, — сказал мэр. — Мы платим выкуп.
— Я предлагал это еще десять минут назад. — Лассаль ткнул пальцем в комиссара полиции: — Передайте этим бандюгам, что мы заплатим. — Затем казначею: — С каким банком мы в основном ведем дела?
— С «Готэм Нэшнл Траст». Меня воротит от этого, но я позвоню…
— Я сам позвоню. Все вниз. За работу.
— Гуманизм, — сказала жена мэра, обращаясь к мужу. — Ты настоящий гуманист, дорогой.
— Да куда уж там, — сказал Лассаль.
Райдер понимал, что даже в тусклом свете аварийных ламп он представляет собой отличную мишень. Копы наверняка уже спустились в туннель, и снайперы, конечно, уже держали его на мушке. Но, если только полиция не решит штурмовать вагон — в этом случае он просто умрет первым из многих, — или у одного из снайперов не сдадут нервы, он рискует не больше, чем остальные трое, хотя их позиции кажутся более защищенными. Обстоятельства в данный момент обеспечивали ему разумный уровень защиты. А в бою он не ждал большего и старался избегать меньшего.