– Представьте себе шар для боулинга, лежащий на узкой полоске трамплина, – сказала она. – Масса шара образует на поверхности трамплина вмятину. То же самое делает Земля с пространством вокруг себя. Искривляет пространство и время. Это доказано теоретически и экспериментально, и геодезический эффект является линейкой для измерения искривления. Поэтому если данные говорят о смещении, это свидетельствует о складке пространственно-временного континуума. Согласно моей теории, такое могло произойти, если ИГЭ-1 получил извне заряд темной энергии. Но я никак не ожидала, что складка окажется настолько глубокой.
У нее самой на лбу появилась тревожная складка.
– Значит, этим вы так обеспокоены? – спросил Пейнтер.
– В лучшем случае я рассчитывала зафиксировать лишь едва заметное возмущение геодезического эффекта. Не более одной десятой процента, и очень кратковременное, в пределах нескольких наносекунд. Но смещение больше чем на пять процентов, продолжавшееся почти целую минуту… – Она покачала головой.
– Вы уже выдвигали предположение, что мощный выброс темной энергии мог образовать маленькую дыру в пространственно-временном континууме, возможно, на короткое время открыв окно в альтернативную Вселенную, параллельную нашей собственной, ту, в которой Восточное побережье оказалось разоренным.
Доктор Шоу не отрывалась от экрана.
– А может быть, мы заглянули в свое будущее.
Это было очень страшное предположение, и до сих пор она еще не высказывала его.
– Время не является линейной функцией, – продолжала астрофизик, словно мысленно просчитывая какую-то гипотезу. – На самом деле время – еще одно измерение. Такое же, как вверх-вниз и влево-вправо. На течение времени также могут влиять гравитация или скорость. Поэтому когда пространственно-временной континуум рвется или морщится складками, это может привести к тому, что время совершит скачок, подобно тому, как перескакивает на соседнюю дорожку иголка проигрывателя, наткнувшись на царапину на поверхности виниловой грампластинки.
Страх в ее глазах вспыхнул еще ярче.
Пейнтер попытался рассеять охватившую ее панику.
– С чего это, молодежь, вы до сих пор слушаете грампластинки?
Доктор Шоу повернулась к нему лицом. На какое-то мгновение негодование вытеснило тревогу.
– Просто чтобы вы знали – у меня дома редчайшее собрание джазовых пластинок, одно из лучших в мире. Би-Би Кинг, Джон Ли Хукер, Майлз Дэвис, Ганс Кёллер [6] …
– Ну, хорошо, – примирительно поднял ладонь Пейнтер.
– Со старым винилом ничто не сравнится, – в праведном гневе закончила молодая женщина.
Пейнтер не стал с ней спорить.
От новой тирады его избавил возвратившийся техник.
– Вы были правы, – обратился техник к доктору Шоу. Похоже, его страх еще больше усилился.
– Правы в чем? – спросил Пейнтер.
– Покажите мне, – нетерпеливо сказала доктор Шоу, не обращая на него внимания.
Подойдя к экрану, техник снова вывел на него изображение со спутника НАСА и наложил его на картинку, полученную с ИГЭ-1. Затем подвигал изображения из стороны в сторону.
– Как вы и предполагали, тени не совпадают. Не только на этом снимке; мы проверили несколько точек в Бостоне и зафиксировали ту же самую аномалию. – Техник указал на группу инженеров и специалистов, столпившихся перед консолью. – Мы изучаем различные места вдоль Восточного побережья и пытаемся рассчитать степень расхождения.
– Нам нужны расчеты разницы во времени, – кивнув, добавила доктор Шоу.
– Мы как раз над этим работаем.
Пейнтер по-прежнему ничего не понимал.
– В чем дело?
Джада указала на огромный экран.
– Тени на двух снимках не совпадают. Они чуть сдвинуты друг относительно друга.
– И что это означает?
– Поскольку оба снимка были сделаны в одно и то же время, тени должны совпадать. Все равно как два сделанных одновременно снимка солнечных часов. – Обернувшись, она пристально посмотрела на него. – Однако тени не совпадают. Они не совмещаются, следовательно…
– Следовательно, два снимка были сделаны при разном положении солнца на небе.
Ощущение ужаса, ползущее по спине Пейнтера, еще больше усилилось.
Доктор Шоу шумно вздохнула, давая выход переполняющему ее беспокойству.
– «Глаз Бога» сфотографировал Манхэттен в какой-то другой момент времени, не в тот, какой зарегистрировали наши часы.
Пейнтер отчетливо представил себе иголку проигрывателя, скользящую по царапине на поверхности грампластинки.
– Сейчас техники пытаются установить, какие дата и время соответствуют положению солнца на небе, зафиксированному на снимке со спутника. С этой целью проводится триангуляция различных точек на Восточном побережье.
К этому времени оживление группы перед консолью привлекло к ней и остальных специалистов центра.
Наконец главный специалист выпрямился и посмотрел на доктора Шоу.
– Разница восемьдесят восемь… – Кто-то дернул его за рукав. Техник склонился к экрану, затем снова поднял взгляд. – Пусть будет девяносто часов от настоящего момента.
Меньше четырех суток.
К Пейнтеру подошел генерал Меткалф.
– Это еще что такое?
Бросив взгляд на лицо Джады, Кроу увидел на нем крепнущую уверенность.
– Это изображение. – Он кивнул на снимок разрушенного Манхэттена. – Это не сбой. Так будет выглядеть мир через четыре дня.
18 часов 54 минуты
по центральноевропейскому времени
Рим, Италия
Рейчел Вероне снилось, что она тонет. Ее разбудил громкий телефонный звонок. Усевшись, молодая женщина судорожно вздохнула, стряхивая с себя кошмарный сон. Ей потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что она не у себя дома, а в кабинете дяди Вигора, на мягком диване. Она задремала, читая текст святого Фомы.
В воздухе все еще висел запах чеснока и соуса с базиликом, оставшийся от обеда, взятого навынос в ближайшем ресторане. На письменном столе Вигора лежали пустые картонные коробки.
– Ты можешь взять трубку? – спросил дядя.
Водрузив на переносицу очки, он сидел, склонившись над древним черепом. В руке у него был кронциркуль, которым он измерял длину носовой кости. Закончив измерения, Вигор записал результат на листе миллиметровой бумаги.
Телефон продолжал настойчиво звонить. Сбросив ноги на пол, Рейчел подошла к столу и посмотрела в окошко-бойницу на узкий серп полумесяца, подчеркнутый длинной дугой хвоста кометы.