И почему только он называл серебряный поднос «плевательницей»? Это было за гранью ее понимания.
Мистер Джимсон… То-то был бы горд. Еще бы — ведь в Хиллвуд пожалует сам президент.
Дальнейшим размышлениям помешали вошедшие в кухню двое мужчин в темных костюмах. Обоим по тридцать с небольшим, оба спортивного сложения. Оба с какими-то штучками в ушах и крохотными микрофончиками на лацканах. В пятый, наверное, раз один из них заглянул в духовку и микроволновку, как будто Ширли спрятала там бомбу!
Такие вежливые ей еще не встречались. Всегда с улыбкой, как будто приклеили их к губам. «Да, миссис Аткинс. Нет, миссис Аткинс» — и это на все ее вопросы. Но такие серьезные, аж страшно. Хотя, конечно, русские пугали ее куда сильней. Особенно тот, в чем-то, смахивающем на перехваченную ремнем пижаму, и в штанах, заправленных в сапоги. Вот те пугали ее по-настоящему своими злобными физиономиями, как будто их накормили чем-то переперченным. И до порядка в доме им не было никакого дела. Только смотрели на те беловатые камни и уродливые кустики за окном столовой. Да еще двери распорядились открыть, чтобы в зале душно не было. И что только эти русские себе думают? Что их камни кто-то украдет? Они и на женщин внимания не обращали — ни на Ширли, ни на Кончиту, ее напарницу. Только зыркали сердито, когда к ним обращались.
Звук сирен отвлек ее от мыслей о мужчинах. Ширли поспешила к парадной двери. Должно быть, президент приедет немного раньше.
Между Кальяри и Силанусом, Сардиния
14.30 того же дня
За рулем сидел Эдриан — больше никто дороги не знал. Он же и припарковался возле пьяццы, благодаря наличию которой местечко и имело статус города.
— Надо запастись провизией, — предвосхищая вопросы спутников, объяснил шотландец. — Когда мы уходили из дома, я выбросил все, что могло испортиться. — В голосе шотландца прозвучало искреннее сожаление. — Хаггис, который мы не съели, и все остальное. А еще генератор выключил. Чтобы топливо попусту не тратить. Не работает генератор — нет электричества. А значит, и холодильник не работает. — Он вышел из машины. — К тому же это заведение — единственное в округе, где продают сухой лед.
— Сухой лед? — удивился Джейсон.
— Да, сухой лед. Двуокись углерода в твердой форме. Когда холодильник включается, ему нужно какое-то время, чтобы охладиться. Сухой лед помогает сохранить то, что нужно заморозить.
Через три минуты все трое вышли из магазина с неестественно фиолетовыми баклажанами, перцами величиной с томат, помидорами размером с мяч для софтбола, сыром, хлебом и мясной нарезкой. Джейсон нес ящик бутилированной воды. Загрузив все в багажник, поехали дальше — до дома оставалось полчаса.
Эдриан припарковался у входа. Вынул изо рта пустую трубку, вышел из машины. Свистнул.
Ответа не было.
— Джок! Джок!
Холмы вернули слабое эхо, но пес не отозвался.
— Может, не стоило его оставлять? — спросила Мария.
Грэм набил трубку. Огляделся.
— Джок — не городская собачка. Не пропадет. Уверен, соседи его покормили.
— Может, слишком хорошо кормили, — пошутил Джейсон, доставая из багажника ящик. — Вот и решил у них остаться.
— Не исключено. — Эдриан на шутку не отреагировал, сохранив серьезный тон. — Но собака — не человек. Его преданность не купишь.
Джейсону показалось, что Грэм думает совсем не о собаках. Он уже хотел спросить друга, что его так беспокоит, но тут за домом послышалось ворчливое хрюканье.
— Джок, может, и прохлаждается где-то, но вот твои свиньи определенно проголодались.
— Они всегда голодные. Потому и свиньи. Не найдем, чем покормить, отпустим на вольные хлеба, — отмахнулся Эдриан, не спуская глаз с дома.
— Тебя ведь не пес беспокоит и не свиньи.
— Что-то тут не так, вот и пытаюсь вычислить.
В небольших, мобильных группах, таких как «Дельта форс» и САС, интуиция заменяла порой шестое чувство: внезапная тишина в шумных ночных джунглях, камешек на склоне, сдвинутый с места неосторожным шагом, старый, обшарпанный автомобиль в богатом квартале. Не раз и не два Питерс спасал собственную жизнь и жизнь своих людей, замечая едва уловимое несоответствие.
Он опустил на землю ящик с водой и положил руку на рукоятку пистолета.
— Что случилось? — встревожилась доктор Бергенгетти.
Эдриан покачал головой.
— Ничего. Просто старческая паранойя.
Может быть, но Джейсон заметил, что прежде всего его друг взял из машины «стен».
Захватив продукты, они подошли к дому. Эдриан толкнул дверь ногой.
— Ты не запираешь?
— Не запираю. Придет кто-нибудь позаимствовать что-то, а дверь заперта — и люди начнут говорить, вот, мол, какой негостеприимный хозяин или, того хуже, соседям не доверяет. К тому же я уже забыл, когда в последний раз видел этот чертов ключ.
Джейсон повернул в кухню.
— Куда положить сухой лед?
— В холодильник. Вместе с сыром, мясом и овощами. И воду туда же поставь.
Впервые, на памяти Джейсона, британец выражал предпочтение охлажденным напиткам, которые остальной цивилизованный мир пьет со льдом.
Войдя в комнату, Мария сразу же начала перекладывать покупки в холодильник. Выпрямившись, она посмотрела в окно, выходившее на задний двор.
— Что это?
Мужчины подошли к ней. За домом, в тени, виднелся небольшой холмик.
— Его там не было, — задумчиво сказал Эдриан.
Джейсон шагнул к задней двери.
— Пожалуйста, стойте, где стоите, мистер Питерс.
У порога стояли трое, все наголо бритые, двое с «АК-47». У того, что в середине, глаз закрывала повязка, а на щеке краснели свежие шрамы. Джейсон узнал его мгновенно.
Еглов.
— Пожалуйста, никаких движений без моего разрешения. Я очень расстроюсь, если вас придется расстрелять здесь и сейчас. — Еглов посмотрел на Марию и усмехнулся. — У меня более интересные планы. Как говорит ваша Библия, око за око.
— Джок, — прохрипел Эдриан. — Ты…
— Мерзкий пес укусил одного из моих людей. Мы не могли позволить, чтобы он предупредил вас. Если уж на то пошло, можно было бы и свиней убить, но вы бы насторожились. Да и какой защитник Земли станет без нужды убивать животное столь дикое. А теперь, пожалуйста, станьте к стене…
Эдриан повернулся, развел руки и расставил ноги.
— Окна, старик. Чертовы окна. Дома никого, а окна чистые.
В этот раз решение задачки не принесло утешения.
Хиллвуд