— Вы, Антон Ливнев, никакой не деловой человек и в нефтяной компании никогда не работали! — отрезал Гуров. — Я уже проверил все, что касается вашей личности. Вы обычный перекати-поле, у вас даже нет постоянной регистрации. Уехав из Москвы несколько лет назад, вы колесили по стране, впутываясь то в одну авантюру, то в другую. И если бы не финансовая поддержка вашего дяди, инициированная вашей сестрой, неизвестно, где бы вы были сейчас! Впрочем, и дядина помощь не пошла вам впрок, если вы докатились до ограбления и двойного убийства!
— О как! — воскликнул Антон. — Очень интересно! Уже второе убийство появилось? И чье же?
— Алексея Владимировича Красницкого, риелтора из фирмы «Зодчество». Право слово, Антон Александрович, не стоит отпираться. Ваши театральные навыки вам сейчас не помогут. Доказательств у меня предостаточно. Взять хотя бы отпечатки ваших пальцев, которых полно как в квартире, которую вы снимали под видом Надежды Кругловой, так и в офисе вашего дяди.
Антон замер, лишь глаза его бегали, словно он старался на ходу придумать какое-то объяснение.
— Я заходил к дяде в контору, — наконец выговорил он. — Мы заезжали туда вчера. Я…
— Отпечатки были обнаружены раньше, — перебил его Гуров. — К тому же вам вряд ли удастся придумать, что вы делали в квартире Зинаиды Васильевны Панкратовой.
— А кто это? — искренне удивился Антон.
— Хозяйка квартиры, которую вы снимали как Надя Круглова. По вашим словам, вы уже давно не выезжали из Сургута. А ведь это очень легко проверить — да хотя бы посмотрев ваш телефон и все исходящие вызовы. Ваш оператор сотовой связи сразу скажет, откуда они были сделаны.
Антон поиграл скулами, потом натянуто рассмеялся:
— Ну хорошо, признаюсь, я был в Москве. Признаюсь даже, что работал в фирме у дяди. Но это была… Это была просто шутка. Совмещенная с попыткой заработать деньги. Мне стыдно было признаться дяде, что я так никем и не стал. И я вернулся в Москву, встретился с Маргаритой. Она и подкинула мне идею устроиться к дяде. Но, повторюсь, мне было очень неловко заявиться к нему и попроситься на работу. И я придумал переодеться в женщину. Поработал пару месяцев, получил зарплату… Этих денег мне хватало на первое время, и я решил уехать из Москвы, чтобы попробовать начать новую жизнь. Но никакого ограбления, а тем более убийства, я не совершал!
— Вы даже на ходу умеете складно сочинять. Определенно творческий дар в вас заложен. Только то, что вы здесь наплели, годится разве что для детской сказки. Да и то дети усомнятся. Вы и сами видите, что ваша впопыхах состряпанная версия трещит по швам, — заметил с иронией Гуров.
— А вы попробуйте доказать обратное! — с вызовом произнес Антон.
— Запросто. Для начала давайте посмотрим ваш чемоданчик, с которым вы не расстаетесь. Думаю, что там что-то более ценное, чем сменное белье, если вы так им дорожите, а? — Гуров протянул руку. — Ну, что же вы?
Антон отдернул чемоданчик и крепко сжал его обеими руками.
— Вы не имеете права! Это личные вещи!
— Имею полное право обыскать вас. — Гуров положил на стол ордер. — И это еще не все. Вот постановление на взятие вас под стражу.
Антон вдруг проворно вскочил с места, не выпуская чемоданчика из рук. Взгляд его упал на окно, но оно было зарешечено. Тогда он быстро обернулся к двери. Та скрипнула под нажимом чьего-то крупного тела, и в кабинет не спеша вошел плотный человек с добродушным лицом.
— Погоди спешить! — весело сказал он, подходя к Антону и без церемоний выдергивая у него из рук чемоданчик. Потом повернулся к Гурову. — Слушай, Лева, давай-ка наденем на него наручники. Что-то не нравится он мне — очень уж прыткий и суетливый. Понаделает еще глупостей, дверь сломает, а у нас потом из зарплаты вычтут.
— Нисколько не возражаю! — холодно ответил Гуров, отвернувшись.
Станислав Крячко тут же защелкнул на руках Антона наручники и удовлетворенно произнес:
— Вот так-то лучше. Ну что, посмотрим, что в чемоданчике? Надеюсь, не бомба, а? — подмигнул он Антону.
Поставив чемоданчик на стол, Крячко с помощью отмычки ловко вскрыл замок и откинул крышку. Глазам сыщиков предстали аккуратно уложенные, перетянутые резинками пачки купюр…
— Вот они, купюры счастья, — с каким-то сожалением произнес Гуров. — Несостоявшегося счастья Маргариты Конышевой…
Антон сглотнул слюну и со злобой посмотрел на полковника.
— Бывают же такие гады, которые нормальным людям жить не дают!
— Да, бывают! — повысил голос Гуров. — Бывают! Те, которые не дают спокойно жить родному дяде, вытягивая у него деньги! Которым этого оказывается мало, и они грабят этого дядю! Более того, впутывают в это его родную дочь, делая ее сообщницей в уголовном деле. Но им и этого мало — они, в конце концов, убивают ее, чтобы не делиться деньгами! Вот такие гады бывают на свете!
— Много вы понимаете! — с презрением произнес Антон. — Думаете, мне для Ритки жалко денег стало? Да я к ней, может, лучше всех в мире относился! Меня просто взбесило, на что она эти деньги потратить собирается! Когда она мне позвонила, плакала в трубку, говорила, что из нее уголовник мнимый долг выбивает, а она даже к отцу не может обратиться, я ее пожалел, а она просто оказалась дурой! Мне пришлось пойти на такой риск из-за нее, а она! «Тошик, помоги!» — передразнил он. — Вот и помог! И ради чего?
— Привет, это я, Зажигалка. Чем занимаешься?
Антон поморщился. Он терпеть не мог этого идиотского прозвища, однако сейчас, по телефону, не стал ничего говорить.
— Да вот, марафет навожу. Профессиональный макияж делаю…
Он как раз стоял перед зеркалом, одновременно разговаривая с Ритой и кистью нанося на лицо грим. Идея уже созрела в его голове, только еще до конца не оформилась.
— Ты что, совсем? Кончай ерундой заниматься! Дело важное есть!
— Ну что там у тебя?
В течение нескольких минут Маргарита, переводя дух, выкладывала ему, что вернулся Ворон и требует с нее денег. Антон помнил ту давнишнюю историю. Вляпалась тогда Ритка крепко, но сумела счастливо ускользнуть — она всегда была везучей. Выслушав ее причитания, он, как мог, успокоил сестрицу и повесил трубку. Идея начала оформляться. Антон продолжил наносить грим, но теперь уже более тщательно…
Отступив на шаг, он придирчиво осмотрел себя в зеркале. Получилось неплохо. Из отражения на него смотрела весьма даже симпатичная девица. Не красавица, конечно, но он и не собирался на подиум. Ему нужно было совсем в другое место.
Поделился с Риткой своим планом, и та восприняла идею с восторгом. Антон даже удивился — думал, что ее уговаривать придется. Нет, согласилась сразу, обрадовалась даже. Мысль о том, что придется ограбить собственного отца, ее нисколько не тревожила. Так и заявила: «Он себе всегда заработает! Мне они сейчас нужнее!» Она всегда была эгоисткой, стервочкой, но именно это и нравилось в ней Антону — он сам был той же породы.