— Между прочим, она еще здесь, — произнес Стив Койл, когда они поднимались по ступенькам к платформе.
— Кто?
— Тесса Фикара, — пояснил Стив. — Не притворяйся, будто ты ее забыл.
— Ничего я не притворяюсь, — буркнул Дэнни. Получилось довольно резко.
— Я разговаривал с людьми, — поспешно добавил Стив. — С теми, кто мне многим обязан еще с тех пор, когда я патрулировал окрестности.
Дэнни задумался, кто же эти люди. У копов часто возникает ошибочное впечатление, что окружающие испытывают к ним чувство благодарности. Но обычно люди злятся на копов, если только те не спасают им жизнь или кошелек.
— Говорить с людьми немного опасно, — заметил он. — Особенно в Норт-Энде.
— Я же тебе сказал, — возразил Стив, — мои источники мне обязаны. Они мне доверяют. Да и вообще она, между прочим, не в Норт-Энде. Она здесь, в Роксбери.
Появился поезд, завизжал тормозами, остановился, и они уселись в пустой вагон.
— В Роксбери? — переспросил Дэнни.
— Именно. Где-то между Колумбус-авеню и Уоррен-стрит, и готовит вместе с Галлеани что-то масштабное.
— Масштабнее, чем территория между Колумбус и Уоррен?
— Послушай, — сказал Стив, когда они вырвались из туннеля. — Этот тип, между прочим, обещал, что добудет мне точный адрес за пятьдесят баксов.
— Пятьдесят баксов?
— Да что ты все за мной повторяешь?
— Я устал. Прости. Знаешь, Стив, у меня нет пятидесяти баксов.
— Знаю, знаю.
— Это больше, чем моя зарплата за две недели.
— Я же сказал, я знаю. Господи.
— Три доллара еще могу наскрести. В крайнем случае четыре.
— Ну да, конечно. Сделай что можешь. Я к тому, что мы же хотим добраться до этой сукиной дочери, верно?
На самом деле, хотя Дэнни и застрелил Федерико, о Тессе он совсем не думал. Он не мог объяснить, почему это так, но так оно и было.
— Если мы до нее не доберемся, Стив, — ответил он, — то доберется кто-нибудь еще. Она — забота федералов. Ты же понимаешь.
— Я буду осторожен. Не волнуйся.
Дэнни не это имел в виду, но он уже привык, что в последнее время Стив не всегда улавливает суть. Он закрыл глаза, прислонившись затылком к окну; поезд, трясясь и грохоча, шел вперед.
— Как по-твоему, ты скоро мне сможешь раздобыть эти четыре бакса? — спросил Стив.
Дэнни, не открывая глаз, кивнул.
На станции Бэттеримарч он отказался от предложения Стива выпить с ним, и дороги их разошлись. К тому времени, как Дэнни добрался до Салем-стрит, перед глазами у него уже плавали радужные пятна. Он представлял себе кровать, белые простыни, прохладную подушку…
— Как жизнь, Дэнни?
Нора перешла на его сторону улицы, проскользнув между конным фургоном и чихающим «фордом», который изрыгал из выхлопной трубы чернильного цвета дым. Оба остановились, она — у края тротуара, он — на тротуаре лицом к ней. Взгляд у нее был ненатурально оживленный. Из-под тоненького, не по погоде, пальтишка выглядывала бледно-серая блузка, которую Дэнни всегда любил, и голубая юбка по щиколотку. Скулы ее выдавались, глаза сильно запали.
— Нора.
Она протянула ему руку, комично-официально, как ему показалось; он пожал ее, словно мужчине.
— Ну и? — спросила она, усиленно сохраняя живость во взгляде.
— Что — ну и? — повторил Дэнни.
— Как жизнь?
— Порядок, — ответил он. — А ты как?
— Лучше не бывает, — ответила она.
— Прекрасные новости.
— Ага.
Даже в восемь вечера улицы Норт-Энда кишели народом. Дэнни надоело, что его все время толкают, он взял Нору под руку и повел в кафе. Кафе было почти пустое. Они сели у окна.
Нора сняла пальто; из задней комнаты появился хозяин, на ходу повязывая фартук. Он поймал взгляд Дэнни.
— Due caffè, per favore.
— Si, signore. Venire a destra in su.
— Grazie . [72]
Нора улыбнулась:
— Я и забыла, какое мне это доставляло удовольствие.
— Что именно?
— Да твой итальянский. Эти звуки, понимаешь? — Она оглядела кафе, посмотрела на улицу. — По-моему, ты здесь как дома, Дэнни.
— Я и есть дома. — Он подавил зевок. — И так всегда было.
— Ну а как ваш паточный потоп? — Она сняла шляпку и положила на стул. Пригладила волосы. — Говорят, это наверняка вина компании?
Дэнни кивнул:
— Вроде бы так и есть.
— Но вонь по-прежнему жуткая.
Еще бы. На каждом кирпиче, в каждой канаве, в каждой щели между булыжниками Норт-Энда остались частицы патоки. И чем теплее становилось, тем хуже все это пахло. Численность насекомых и грызунов утроилась, детская заболеваемость резко взлетела вверх.
Вернувшись из задней комнаты, хозяин поставил перед ними два кофе:
— Qui andate, signore, signora.
— Grazie così tanto, signore.
— Siete benvenuti. Siete per avere così bello fortunato una moglie, signore . [73]
Он хлопнул в ладоши, одарил их широкой улыбкой и снова исчез за стойкой.
— Что он сказал? — поинтересовалась Нора.
— Сказал, что сегодня вечером хорошая погодка. — Дэнни опустил в чашку кусок сахара и стал размешивать. — Что тебя сюда привело?
— Вышла прогуляться.
— Далеко тебя занесло, — заметил он.
Она потянулась к вазочке с сахаром, стоявшей между ними.
— Откуда тебе знать, далеко или нет? Ты разве знаешь, где я живу?
Он положил на стол пачку «мюрадов». Черт побери, ну и вымотался же он.
— Давай оставим, — предложил он.
— Что оставим?
— Эти выяснения.
Она положила себе в чашку два куска сахара, добавила сливок.
— Как Джо?
— Отлично, — сказал Дэнни, невольно задумавшись, так ли это: он уже давно к своим не заходил. Мешала работа, собрания в клубе, но и что-то еще, что-то такое, во что ему не хотелось вникать.
Она отпила кофе, глядя на него своими неестественно блестящими запавшими глазами.