Харри услышал чьи-то шаги по бетонной дорожке. Кто-то шел во мраке с другой стороны стадиона. Харри сильно затянулся, чтобы по огоньку сигареты можно было определить, где он находится.
Другой человек перепрыгнул через барьер и легкими шагами стал подниматься по бетонным ступеням трибуны.
— Харри Холе, — произнес мужчина, остановившись на две ступени ниже его.
— Микаэль Бельман, — кивнул Харри.
В темноте розоватые, лишенные пигмента полосы на лице Бельмана казались еще светлее.
— Две вещи, Харри. Это должно быть очень важным, потому что мы с женой планировали провести приятный вечер дома.
— А вторая?
— Затуши эту дрянь. Сигаретный дым вреден для здоровья.
— Спасибо за заботу.
— Я думаю о себе, а не о тебе. Будь так добр, потуши.
Харри ткнул концом сигареты в бетон и убрал ее обратно в пачку, пока Бельман усаживался рядом с ним.
— Оригинальное место для встречи, Холе.
— Единственное место, помимо «Шрёдера», где я бываю в свободное время.
— На мой вкус, слишком малолюдно. Я на какой-то миг даже задумался, не ты ли палач полицейских, заманивший меня сюда. Мы ведь все еще думаем, что он полицейский, да?
— Точно так, — сказал Харри и ощутил ужасное желание закурить. — Мы нашли пистолет.
— Уже? Быстро сработали, я даже не знал, что вы уже начали собирать…
— Не потребовалось. Первый же пистолет оказался тем, что мы искали.
— Что?
— Твой пистолет, Бельман. Из него был произведен пробный выстрел, и результат полностью совпал с пулей из дела Калснеса.
Бельман громко рассмеялся, и смех его эхом отозвался от трибун.
— Это такой розыгрыш, Харри?
— Вообще-то, ты должен мне это объяснить, Микаэль.
— Для тебя я господин начальник полиции или Бельман, Харри. Кстати, можешь опустить слово «господин». И я не должен ничего тебе объяснять. Что вообще происходит?
— Именно это ты и должен… прости, «тебе следует» звучит лучше? Тебе следует рассказать мне, господин начальник полиции. Или же мы должны — и я хочу сказать именно «должны» — доставить тебя для официального допроса. А этого всеми силами хотелось бы избежать как тебе, так и нам. Согласен?
— Переходи к делу, Харри. Как это могло произойти?
— Я вижу два возможных объяснения, — ответил Харри. — Первое и наиболее очевидное: ты застрелил Рене Калснеса, господин начальник полиции.
— Я… я…
Челюсти Микаэля Бельмана задвигались, а пигментные пятна запульсировали светом у него на лбу, как у диковинного глубоководного зверя.
— У тебя есть алиби, — закончил за него Харри.
— Да?
— Когда у нас появился результат, я поручил это дело Катрине Братт. В ту ночь, когда застрелили Рене Калснеса, ты был в Париже.
Бельману удалось наконец закрыть рот.
— Да?
— Она сверила твое имя с датами. Твое имя всплыло в списке пассажиров рейса «Эйр Франс» из Осло в Париж, и это же имя обнаружилось в списке постояльцев отеля «Голден ориол». Ты встречался там с кем-нибудь, кто может подтвердить, что ты действительно был в Париже?
Микаэль Бельман сосредоточенно моргал, как будто хотел лучше видеть. Северное сияние его кожи погасло. Он медленно кивнул:
— Дело Калснеса, да. Он был убит, когда я ездил на собеседование в Интерпол в Париже. Безусловно, я найду там свидетелей, мы вечером ходили в ресторан большой компанией.
— Тогда остается только выяснить, где в тот вечер находился твой пистолет.
— Дома, — убежденно ответил Микаэль Бельман. — Запертый. Ключ находился на связке, которая была у меня с собой.
— Ты можешь это доказать?
— Вряд ли. Ты сказал, что видишь два возможных объяснения. Дай-ка угадаю. Наверное, мальчики-баллистики…
— Вообще-то, сейчас там работают в основном девочки.
— …совершили ошибку и перепутали пулю из дела об убийстве с одной из моих тренировочных пуль, или что-нибудь в этом роде?
— Нет. Свинцовая пуля, которая находилась в коробке из хранилища, была выпущена из твоего пистолета, Бельман.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты о чем?
— Ты сказал: «пуля, которая находилась в хранилище», а не «пуля, найденная в черепе Калснеса».
Харри кивнул:
— Мы приближаемся, Бельман.
— Приближаемся к чему?
— Ко второй возможности, которую я вижу. Кто-то подменил пулю в хранилище на пулю из твоего пистолета. Кроме того, у этой пули есть еще одна странность. Пуля сплющена таким способом, который свидетельствует, что она попала во что-то гораздо более твердое, чем человек из мяса и костей.
— Ах вот как. И во что же, по-твоему, она попала?
— В стальной лист позади мишени в тире в Экерне.
— Господи, откуда такие догадки?
— На самом деле я не строю догадок, Бельман, я знаю. Я попросил девочек-баллистиков съездить туда и произвести выстрел из твоего пистолета. И знаешь что? Тестовая пуля полностью совпала с пулей из коробки с уликами.
— А что навело тебя на мысли о тире?
— Разве это не логично? Именно там полицейские совершают больше всего выстрелов, целью которых не является попадание в человека.
Микаэль Бельман медленно покачал головой:
— Есть что-то еще. Что же?
— Ну, — ответил Харри, достал пачку «Кэмела» и протянул ее Бельману, который помотал головой в знак отказа. — Я думал о том, скольких сжигателей знаю в полиции. И представляешь, я вспомнил только одного. — Харри вынул недокуренную сигарету, прикурил и с шумом сделал глубокую затяжку. — Трульса Бернтсена. И совершенно случайно я разговаривал с одним свидетелем, который недавно видел вас вместе в тире. После попадания в стальную пластину пули падают в коробку. Кое для кого не составило бы труда вынуть оттуда одну пулю после твоего ухода.
Бельман оперся рукой о колено и повернулся к Харри:
— Ты что, подозреваешь нашего общего коллегу Трульса Бернтсена в том, что он подтасовал улики против меня, Харри?
— А ты — нет?
Казалось, Бельман хотел что-то сказать, но передумал и пожал плечами:
— Я не знаю, чем занимается Бернтсен, Холе. И если уж честно, думаю, и ты этого не знаешь.
— Ну что же. Не знаю, насколько ты честен, но мне кое-что известно о Бернтсене. А Бернтсену кое-что известно о тебе, разве не так?
— По-моему, ты на что-то намекаешь, но я понятия не имею на что, Холе.