— Надеюсь, мы скоро снова увидимся, дорогая, — сказала Исабелла, пожимая руку Уллы своими большими сильными пальцами.
Потом она развернулась и поплыла через гостиничный холл к выходу, где один из швейцаров поспешил помочь ей выйти на улицу. Улла успела заметить, что, перед тем как покинуть гостиницу, Исабелла достала мобильный телефон и набрала номер.
Микаэль стоял у лифта, расположенного в нескольких больших шагах от номера саамской дамочки. Он посмотрел на часы. Прошло всего три-четыре минуты, но этого должно было быть достаточно; в любом случае самое главное — чтобы их не видели вместе. Номер всегда снимала Исабелла. Она приходила за десять минут до него, ложилась в кровать и ждала. Ей так нравилось. А ему так нравилось?
К счастью, от «Гранд-отеля» до городского совета, где его ждет председатель, быстрым шагом идти всего три минуты.
Двери лифта открылись, Микаэль вошел внутрь и нажал на кнопку с цифрой «один». Лифт поехал и почти тут же остановился. Двери открылись.
— Guten Tag. [27]
Немецкие туристы. Пожилая пара. Старый фотоаппарат в коричневом кожаном футляре. Микаэль почувствовал, что улыбается и вообще пребывает в отличном настроении. Он подвинулся. Исабелла оказалась права: ему действительно стало лучше после смерти пациента. Он ощутил, как с длинных волос на затылке упала на шею капля воды, как она покатилась вниз и намочила воротник рубашки. Улла сказала, что для новой должности ему не мешает подстричься покороче, но зачем? Разве тот факт, что он молодо выглядит, не подчеркивает лишний раз главное? То, что он, Микаэль Бельман, самый молодой в истории Осло начальник полиции.
Пара с беспокойством смотрела на кнопки лифта. Их волновала старая проблема: цифра «один» означает этаж, расположенный на одном уровне с улицей, или этаж над ним? Как принято здесь у них, в Норвегии?
— It’s the ground floor, [28] — сказал Микаэль и нажал на кнопку закрытия дверей.
— Danke, [29] — пробормотала женщина.
Мужчина закрыл глаза и стал шумно вдыхать и выдыхать воздух. «Как в подводной лодке», — подумал Микаэль.
Они в тишине погружались в недра здания.
Когда двери открылись и они вышли в холл, по ногам Микаэля пробежала дрожь. Это завибрировал телефон, который в лифте находился вне сети. Он достал аппарат и увидел, что пропустил звонок от Исабеллы. Он уже собрался перезвонить ей, как вдруг его снова сотрясла дрожь. Он получил эсэмэску:
Поздоровалась с твоей женой в холле отеля.:)
Микаэль резко остановился и огляделся. Слишком поздно.
Прямо перед ним в кресле сидела Улла. Она была красива. Она выглядела более ухоженной, чем обычно. Красавица, застывшая в кресле.
— Привет, дорогая, — выпалил он и сам заметил, как фальшиво прозвучали его слова.
И прочитал по ее лицу, как фальшиво они прозвучали.
В ее взгляде, прикованном к нему, еще были различимы следы замешательства, которое вот-вот сменится чем-то другим. Мозг Микаэля Бельмана работал на полную мощность. Собирал и обрабатывал информацию, искал связи, делал выводы. Он знал, что ему нелегко будет объяснить, почему у него влажные волосы. И что она видела Исабеллу, что ее мозг, совсем как его собственный, молниеносно обрабатывает информацию. Потому что человеческий мозг так устроен. Он неумолимо логичен, когда маленькие кусочки информации внезапно складываются в одну общую картину. И он увидел, как нечто иное пришло на смену замешательству. Знание. Улла опустила глаза, так что, когда он подошел и встал перед ней, ее взгляд уперся ему в живот.
Микаэль едва узнал ее голос, когда она прошептала:
— Ты получил ее эсэмэску слишком поздно.
Катрина повернула ключ в замке и потянула дверь, но та не открылась.
Гуннар Хаген подошел и рванул ее.
Влажный жар и запах затхлости ударили в нос пятерым людям, стоявшим у двери.
— Здесь, — сказал Гуннар Хаген. — Мы ничего не трогали с момента последнего использования.
Катрина вошла первой и нажала выключатель.
— Добро пожаловать в региональное управление Бергена в Осло, — смущенно произнесла она.
Беата Лённ переступила через порог:
— Значит, мы будем прятаться здесь.
Холодный голубой свет люминесцентной лампы освещал квадратную бетонную комнату с серо-синим линолеумом на полу и голыми стенами. В комнате без окон стояли три стола со стульями, на каждом из столов находился компьютер. На одном из столов были также кофеварка с подпалинами и канистра воды.
— У нас будет кабинет в подвале Полицейского управления? — с недоверием произнес Столе Эуне.
— Формально вы находитесь на территории следственного изолятора Осло, — сказал Гуннар Хаген. — Этот подземный ход проходит под парком. Если подняться по железной лестнице за дверью, вы окажетесь в приемнике изолятора.
В ответ прозвучали первые звуки «Рапсодии в стиле блюз» Гершвина. Хаген вынул телефон. Катрина заглянула ему через плечо и увидела, что на дисплее высветилось имя Антона Миттета. Хаген нажал клавишу «Отклонить» и убрал телефон в карман.
— Сейчас у нас будет собрание следственной группы, поэтому бросаю вас одних, — сказал он.
После ухода Хагена четверо оставшихся некоторое время стояли и смотрели друг на друга.
— Жарковато здесь, — заговорила Катрина, расстегивая пальто. — Но батарей не видно.
— Да просто за стенкой находятся котлы центрального отопления всей тюряги, — рассмеялся Бьёрн Хольм, вешая замшевую куртку на спинку стула. — Мы называли этот кабинет Котельной.
— Ты бывал здесь раньше? — Эуне ослабил бабочку.
— Конечно. Тогда наша группа была еще меньше. — Он кивнул на столы: — Трое нас было, как видите. И все равно раскрыли дело, а как же. Но тогда шефом был Харри… — Он посмотрел на Катрину. — В смысле, я не хотел…
— Все нормально, Бьёрн, — ответила Катрина. — Я не Харри, и я здесь не шеф. Хорошо, если формально вы будете отчитываться мне, чтобы у Хагена были развязаны руки. Но мне и себя-то организовать непросто. Начальник у нас Беата. У нее и стаж хороший, и опыт руководства имеется.
Остальные посмотрели на Беату. Та пожала плечами:
— Если все этого хотят, я могу осуществлять руководство в той степени, в которой это будет необходимо.
— Это будет необходимо, — сказала Катрина.
Эуне и Бьёрн кивнули.
— Хорошо, — произнесла Беата. — Давайте начнем. Мобильные у нас работают. Интернет есть. У нас имеются… кофейные чашки. — Она подняла белую кружку, стоявшую за кофеваркой, и прочитала надпись тушью: — Хэнк Уильямс? [30]