Я чихнула и моментально вспомнила, как пахло от Лидии Константиновны, когда я в ее дом незваной гостьей явилась с якобы потерянной Катей брошкой. Она впустила меня в особняк, а прихожая полнилась ароматом свежей выпечки: яблоки, корица… Я еще отметила тогда про себя, что запах слишком уж сильный, словно Тришкина сделала сразу штук шесть пирогов, а потом до меня дошло: это парфюм «Родной дом». Хорошо знаю французскую фирму, которая специализируется на производстве косметики с запахом еды. «Шоколадная» пена для ванны, «кофейный» шампунь… Честно говоря, парфюмерия на любителя, я не слишком часто встречаю фанатов духов «Родной дом». Производят их уже давно, а женщины предпочитают новинки. Да, да, запахи устаревают так же, как одежда.
— Но зачем Тришкиной сбрасывать вас под поезд? — только и сумела вымолвить я.
Нина принялась комкать плед.
— Скажите, — произнесла она, — если узнают, что они убийцы, их посадят? Я имею в виду Игоря и Лидку.
— Конечно! — с жаром воскликнула я. — Непременно!
— Передать не могу, как хочу отомстить, — прошептала Нина. — Иногда ночь не сплю, все представляю, как душу их, медленно так горло сдавливаю…
— Надо было, когда про духи вспомнили, милицию позвать, — заметила я, — тогда бы, может…
— Мысли к делу не пришьешь, — оборвала меня Нина. — Где доказательства, а? Лидка хитрая, она алиби запаслась небось. Точно, вы мне просто судьбой посланы! Неужели отомщу за себя? Больше всего хочу Лидку за решеткой увидеть, пусть ее накажут.., пусть лишится всего.., и Гарика… Сволочи! А я, дура, на дачу польстилась. Боже, какая идиотка!
Из глаз Нины потоком полились слезы, я кинулась к креслу.
— Ниночка, успокойся, я почти полностью теперь уверена, что Тришкины, оба, и мать, и сын, убийцы. Но есть некоторые неясности. Впрочем, вопросов очень много. И нет никаких улик.
— Есть, есть! — лихорадочно зашептала Нина. — Видела лично пояс страховочный. И кассета, знаю, есть, даже знаю, где спрятана. Лидка про это не в курсе. Небось лежит себе та кассетка, есть не просит, на прежнем месте. Сейчас расскажу… Все, все расскажу… Только пообещай: их посадят?
— Да, — твердо ответила я.
— Будут судить?
— Непременно.
— При свидетелях?
— Конечно.
— Ты меня привезешь в зал?
— Обязательно, — кивнула я.
— Обещаешь?
— Стопроцентно! — воскликнула я. — Высидишь весь процесс.
— Конечно, — всхлипнула Нина, — кое в чем я сама виновата, но уже наказана выше крыши. Думаешь, весело мне так жить?
Я промолчала. Да и что можно было ответить?
— Ладно, — вдруг очень спокойно сказала Нина, — слушай.
Ниночка Каргополь, амбициозная девочка из провинциального местечка с анекдотичным названием Отрепьевск, мечтала стать журналисткой. Профессия репортера казалась школьнице восхитительной — встречаешься с разными интересными людьми, берешь у них интервью, заводишь кучу знакомых, да еще получаешь за это деньги. А еще можно за счет редакции облететь всю Россию, побывать за границей.
Мама Нины, услыхав о планах дочери, только засмеялась:
— Выбрось дурь из головы. Вот придумала! Да кто тебя примет в МГУ, да еще на факультет журналистики! Забудь и мечтать, туда без блата не пролезть. Лучше спокойно иди в наш педагогический.
Но Ниночка была честолюбива, как Наполеон и его армия, вместе взятые. Она узнала, что золотые медалисты попадают в студенты практически без экзаменов, и вцепилась в учебу. Сверстницы бегали по танцулькам, влюблялись, гуляли с подружками, а девочка со странной фамилией Каргополь корпела над тетрадями и книгами. Нина не просила у мамы денег на билеты в кино, не устраивала истерик из-за отсутствия красивой одежды, она была спокойным, некапризным ребенком.
Скандал девочка затеяла лишь один раз. Она попросила маму:
— Найми репетитора по математике, я в ней «плаваю».
Мама спокойно ответила:
— У тебя и так пятерка.
— Верно, но могу экзамен на «четыре» сдать, — возразила дочь, — есть пробелы в знаниях.
— Ерунда, — отмахнулась родительница, — «хорошо» или «отлично», какая разница.
— Медаль не дадут, — насупилась девочка.
— Бог с ней! — воскликнула мама. — Не в награде счастье.
И тут в Нину словно бес вселился — она схватила с плиты сковородку, шандарахнула чугуниной по столу и заорала:
— Вот ты какая? Ладно! Встану проституткой на вокзале и сама себе на учителя заработаю!
Перепуганная донельзя мама, причитая, собрала осколки посуды и стекла, перемешанные с жареной картошкой, и выдала дочке деньги на педагога.
Нина благополучно получила медаль, уехала в Москву и прорвалась-таки на журфак.
Первые годы в столице девушка жила в эйфории. Хорошее настроение не могло убить ни отвратительное, полное тараканов общежитие, ни отсутствие денег, ни вредные преподаватели, ни сокурсники-снобы, представители золотой молодежи гигантского мегаполиса, демонстративно не замечавшие девочек и мальчиков, прибывших в Москву из глубинки.
Нина с упорством танка шла к цели, ей хотелось получить диплом с отличием. И она снова преуспела — через пять лет в руках оказались заветные «корочки» красного цвета.
«Вот теперь, — радостно подумала Нина, — настал мой час». Очень довольная собой, она отправилась устраиваться на работу в столичные издания.
Здесь следует сказать, что во время учебы Картополь не сидела сложа руки. В семье, кроме нее, имелось еще трое детей, и мама не смогла бы присылать студентке «домашнюю стипендию». Более того, отношения с родными были разорваны. Случилось это, когда переполненная счастьем Нина приехала домой после первой сессии.
Мама встретила столичную студентку совсем даже не ласково.
— За подарочки спасибо, — сухо заявила она, — только нам коробки конфет без надобности. Какой от них толк? Лучше б ты денег привезла, а то крыша течет, и у Ленки сапоги в негодность пришли.
— Я пока столько не зарабатываю, — потупилась Нина, — помогать вам не получится.