По иронии Судьбы штаб-квартира местного вождя была обустроена в подсобке, небольшом помещении на первом этаже, в которое можно было войти из гардероба. Скорее всего при выборе местечка для себя и своей семьи Алтын руководствовался размерами и отсутствием окон. Все прочие помещения библиотеки были в разы больше (даже туалет), и в каждом имелось по нескольку окон.
Здесь было тесновато, но для эпохи Хаоса довольно уютно. Два новых дивана, ковры, забитый вещами шкаф, плазменная панель, несколько игровых приставок и целая стопка ноутбуков. И электрический масляный обогреватель на девять секций. В общем, жить можно.
В гардеробе, в двух шагах от «штаба», был оборудован дежурный пост с мощной многоканальной радиостанцией. Когда мы поднялись из бункера в вестибюль, динамик радиостанции вовсю надрывался:
— «Букинист» — «Центру»! «Букинист» — «Центру»! Что там у вас происходит? «Букинист», ответь…
— Замечательный позывной, — одобрила Лиза. — Сама бы от такого не отказалась. Бумага тут найдётся?
— Это библиотека, — пожал плечами Юра. — Тут должен быть вагон бумаги.
Мы быстро отыскали бумагу, и Лиза со Стёпой сели составлять текст пьесы в двух актах. Пьеса называлась «Папа, мне сделали больно!!!». Все прочие получили указания и разбежались по задачам.
Андрей Фёдорович инспектировал технику в патио, Иван собирал трофеи, Нинель приставили к женщинам и детям, руководить и приглядывать, прочие «партизаны» принялись таскать из бомбоубежища ящики с пайками, а мы с Юрой стали потрошить коробки и проводить естественный отбор. В общем-то в пайке все съедобное и качественное, но Стёпа распорядился однозначно: «тушёнка и сахар», причём «как можно быстрее!». То есть мы высыпали из ящика коробки с пайками, выковыривали из коробок тушёнку и сахар, компактно укладывали в освободившийся ящик, а всё прочее бросали прямо на пол. Сердце кровью обливалось: Господи, это ж сколько добра оставляем…
Да, и под занавес: «барсы» мужска полу встали за пулемёты.
А теперь складываем всё это вместе и делаем вывод: мы здесь не остаёмся, на нас в любой момент могут напасть, и теперь уже не только «курки», и после отыгрыша спектакля и встречи высокого гостя надо будет резво отсюда убираться.
И я почти уверен, что столь неожиданная смена планов вызвана обнаружением в этом вертепе жён и детей командного состава батальона, охраняющего «Чёрный Сентябрь».
Через несколько минут Стёпа с Лизой закончили сочинять пьесу, выволокли связанного Алтына к радиостанции и заставили его несколько раз прочитать вслух «роль». Текст был нехитрый, легко запоминающийся, так что в этом плане проблем не было. Мне, однако, показалось, что проблемы будут с достоверностью.
— Во втором акте с ним будет общаться «стилет»?
— Верно.
— Он его выкупит «на раз». Вы же знаете, что это за твари. А тут при любой мотивации звучать будет недостоверно. Боль трудно сыграть, особенно перед «стилетом».
— Ну, не вопрос, — кивнула Лиза. — Сделаем достоверно. Тащите сюда его семью и пригласите Нину.
— Не надо! — взмолился Алтын. — Не трогайте их! Я сделаю всё, что хотите!
— Да успокойся, семью трогать не будем, — обнадёжила Лиза. — Ты только веди себя правильно, и никто не пострадает.
* * *
Через пару минут в гардеробе, возле радиостанции, продолжавшей безуспешно вызывать «букиниста», собралась небольшая труппа для постановки пьесы-экспромта: Лиза, Стёпа, Алтын, его семья и Нинель.
Мы с Юрой продолжали потрошить пайки и с интересом поглядывали в сторону гардероба, ожидая, когда же наконец брякнет третий звонок и подымут занавес.
Лиза о чём-то пошепталась с Нинелью.
Нинель помрачнела, но решительно кивнула и вытащила из своей санитарной сумки упаковку стерильных салфеток.
— Ты готов? — спросила Лиза.
Алтын молча кивнул и с тревогой посмотрел на стоявших неподалёку жену и сына.
Понимаю, чувство странное и нехорошее. Хуже нет, когда твоя семья в руках врагов и ты ничего не можешь сделать, чтобы её защитить.
— Хорошо. Руки.
Стёпа разрезал ножом ремень, стягивающий запястья нашего пленника. Алтын растёр затекшие запястья и невольно покосился на оружие Стёпы. Стёпа бесцеремонно ткнул пальцем в набухший желвак на скуле пленника.
— Не косись. Ты в текст смотри, а то беда будет.
Алтын поморщился, осторожно потрогал желвак и протянул руку за листком с «ролью».
— Я подержу, мне нетрудно. — Стёпа нехорошо усмехнулся и кивнул Лизе.
— «Букинист» — «Центру»! «Букинист» — «Центру»! «Букинист», ответь… — продолжала монотонно бубнить радиостанция.
— Готов? — ещё раз уточнила Лиза.
Алтын с недоумением посмотрел на неё и кивнул. В его взгляде явно читалось: «Вот глупая баба… Сказано же было — готов!»
Лиза выдернула из поясной кобуры пистолет, приставила к правому плечу Алтына и выстрелила.
— А-а-а-ааа! — истошно заорал Алтын, хватаясь за простреленное плечо. — Оаа-ааа!!!
Жена Алтына тоже заголосила, сжала кулачки и бросилась на Лизу. Мальчуган заплакал и закричал: «Дадо!!! Дадо!!!»
Нинель рванула упаковку, отняла ладонь Алтына от раны, приложила кипу салфеток и вернула ладонь на место.
— Держи крепче. Ну-ка сядь ровно, я с той стороны прижму…
Лиза безжалостно отшвырнула жену Алтына — та отлетела и ударилась о стойку гардероба, — приставила пистолет к голове плачущего ребёнка и предупредила:
— Если ты будешь неубедителен, я убью твоего сына. Начали!
Нехорошая получилась сцена, мне не понравилось. Как-то… Как-то, наверное, можно это было сделать по-другому.
* * *
Дальше всё было шумно и нервно.
Вытаращив глаза, как будто его кто-то накачивал изнутри огромным насосом, Алтын пялился в текст, удерживаемый железной рукой Стёпы, и с пеной на губах орал в микрофон, жалуясь кому-то на жестокую Судьбу и странное поведение Хозяев. По его словам выходило, что Хозяева без объявления войны напали на библиотеку: приехали на вездеходе и с ходу открыли огонь, уложив больше половины людей Алтына и ранив его самого. Разговор велся на русском, на том конце эфирного контура кто-то отвечал хриплым басом, обещал, что сейчас же всё бросит и немедля примчится с «пацанами» на разборки.
Едва отзвучал сеанс связи с гипермаркетом, на Алтына тотчас же вышли Хозяева.
— Алтын, приём! Это куратор Виктор! — Это был другой голос, не тот, что до этого непрерывно вызывал «букиниста» на связь. — Что у вас там стряслось? Это правда — то, что ты сейчас рассказал отцу?
— Ты что, издеваешься?! — лающим голосом взрыднул Алтын. — Ты ещё спрашиваешь?! Это ваши были, мамой клянусь!
— Нет-нет, это не наши! Послушай меня, Алтын…