— Да тыщу раз сам говорил! — Иванов поморщился. — Конечно же, позвоню, если что-нибудь всплывет.
Злобин протянул руку. Иванов пожал ее, как показалось Злобину, несколько торопливо. Чувствовалось, что Иванову все уже в тягость, доигрывает роль на пределе.
Мощная дверь открылась на удивление легко.
В лицо ударил влажный ветер.
Злобин запахнул плащ и быстро сбежал по лестнице.
Мокрая крошка захрустела под подошвами.
Он оглянулся.
На пороге дома, набитого сигнализацией и тайнами, стоял пожилой мужчина в мешковатом костюме и смотрел ему вслед.
Злобин помахал на прощанье рукой. Мужчина захлопнул дверь.
Иванов медленно растер лицо. Старательно выровнял дыхание. Лишь после этого достал из кармана бумажку.
«Я был здесь десять минут назад. Догадайся, как попал в дом?»
Почерк уверенного в себе человека, буковка к буковке, строчки не пляшут.
Иванов скомкал записку, тихо застонав.
На вялых ногах прошел через оранжерею, поднялся по лестнице, тяжко ступая на каждую ступеньку. Наверху перевел дух.
Вошел в свой кабинет. Он был обставлен богаче, чем тот, в котором принимал Максимова.
Иванов подошел к большому письменному столу, уперся руками в столешницу. Сипло откашлялся. Взял рацию.
— Я — первый. Доклад.
— Седьмой на связи. Объект отъехал. Движется в сторону лесничества.
— Второй. Без происшествий.
— Третий. Без происшествий.
— База. Без происшествий.
Иванов выслушал доклады постов, прошептал ругательство и громко сказал в рацию:
— Усилить наблюдение.
Ткнул пальцем в клавиши компьютера. На мониторе появилась картинка, разделенная на четыре части. В каждой, как на черно-белом фото, застыло изображение дома и его помещений.
Иванов набрал команду, и кадры стали мелькать, отматывая изображение назад. Иванов нажал клавишу, и на экране в ускоренном режиме промелькнуло все, что происходило в доме и вокруг него за истекший час.
— Сучий потрох, — процедил Иванов.
Он задумался, покусывая нижнюю губу.
Резко потянулся через стол, выдвинул верхний ящик. Достал пистолет. Сунул в карман.
Вышел в коридор. У дверей кабинета Матоянца опустился на колени. Стал рассматривать темный ворс ковра, едва не прижимаясь щекой к полу. Сипло задышал от натуги.
— Ага! — выдохнул он.
Потер пальцем ковер. Поднес палец к глазам. На пальце остался налет мокрых песчинок.
Иванов, кряхтя, поднялся с колен. Отдышался.
Подошел к бра в виде грозди винограда, нажал бронзовую бусинку.
В стене тихо щелкнуло. Беззвучно открылась потайная дверь.
Иванов, присев, осмотрел запирающее устройство, провел пальцем по косяку. Втянул носом воздух, поднимающийся из шахты. Пахло прелостью и мокрым бетоном.
Он прикрыл за собой дверь. Гидравлика плавно и бесшумно вернула ее на место, до щелчка запирающего устройства. Изнутри дверь не декорировали плотной обойной тканью, монолитная сталь с выпуклыми ребрами жесткости выглядела внушительно и надежно.
Иванов стал спускаться по винтовой лестнице вниз. Как ни старался гасить звук шагов, от движения грузного тела лестница тихо завибрировала, и вскоре тоннель внизу наполнился отчетливо слышимым гулом.
Иванов спустился на нижнюю площадку: с нее начинался вход в тоннель. Узкий, но достаточно высокий, чтобы один человек прошел, не нагибаясь. Или след в след пробежала группа. Тоннель освещала цепочка тусклых лампочек. Пахло подземельем, сыростью, но стены и пол были сухими.
Иванов достал пистолет, передернул затвор и двинулся вперед, держа руку на отлете.
Тоннель с ощутимым уклоном уходил вниз, идти было легко, но все равно Иванов надсадно, с сипом, втягивал в себя воздух. Чтобы немного успокоиться, он стал считать шаги.
На сто девяностом тоннель уперся в стальную дверь. Она была приоткрыта. На черной масляной краске белел небольшой прямоугольник.
Иванов отлепил бумажку. Слюна, на которой она держалась, была свежей.
«Ты просто гениален, мой друг!» — Тот же бисерный уверенный почерк.
— Поставь ствол на предохранитель и входи! — раздался из-за двери голос, твердый и уверенный, как и почерк этого человека.
Иванов невольно отшатнулся от двери. Рука с пистолетом судорожно дернулась вверх.
— Василий, я жду! — Голос человека, не привыкшего к возражениям.
Иванов смазал большим пальцем по предохранителю.
— Я вхожу! — твердо произнес он.
И потянул дверь на себя. Она с металлическим скрипом провернулась на петлях.
Иванов шагнул через высокий порог. Глаза не успели привыкнуть к полумраку. Он не разглядел протянувшуюся руку. Только висок обожгло холодным прикосновением металла.
— Стой и не дергайся! — прошептал тот же голос.
Следом жесткие пальцы вырвали из руки Иванова пистолет.
В отличие от Иванова, человек умел передвигаться бесшумно. Голос его вновь раздался с расстояния пяти шагов.
— Все, Василий. Включай свет.
Иванов заторможенно поднял руку, нащупал выключатель.
Под потолком зажегся фонарь в толстом стекле, забранный решеткой.
Помещение напоминало убежище. Ряд двухъярусных нар по периметру, стол с двумя скамьями по бокам.
Мужчина лет пятидесяти на вид, но по-спортивному поджарый и широкоплечий, сидел на углу стола, поигрывая пистолетом Иванова. На нем был черный комбинезон с накладными карманами и разгрузочный жилет.
Иванов встретился взглядом с его глазами, холодными и бесстрастными, как стальные шарики, не выдержал и отвел взгляд.
— Кто в гости приезжал? — спросил мужчина.
— Злобин.
— Злобин? Из Генеральной?
Иванов кивнул.
— Повезло тебе. В надежные руки попал. — Мужчина отложил пистолет. — Надеюсь, ты ему не сказал, что в ту ночь в доме был посторонний?
— Нет.
— Хоть в этом не оплошал. А во всем прочем — полный бэмс! И все потому, что ты всю жизнь расхитителей соцсобственности ловил. Ты, Василий, на хорьков и прочих грызунов охотился. Твари они вредные, злобные и жадные. Но трусливые. А тут волк действовал. Смелый и умный хищник. Совершенно другая психология. Вот ты его и не просчитал.
В мужчине в полном боевом снаряжении действительно было что-то от волка, аура жестокой, бескомпромиссной и умной силы, исходящая от него, ощущалась на расстоянии.