Покрякал, прочищая горло.
— Извините, Андрей Ильич, давно хочу сказать…
— Да, Сергей?
— Впереди нас кто-то едет. Он воду в колдобинах разогнал, наплывы по краям совсем свежие. Минут пятнадцать прошло. Оля, это единственная дорога к кордону?
— Короткая — да. Все местные ею пользуются. Есть другая, с трассы надо свернуть, потом через Верхнее…
— Что за машина, Сергей? — перебил ее Злобин.
— Протекторы, вроде бы, уазика. У него масло, кстати, подтекает. Да, скорее всего, «УАЗ». Только наш уазик течет, как броненосец «Потемкин» после пробоины. Ему на день ведро масла требуется.
Они обменялись взглядами через зеркальце заднего вида.
«Правильно, Серега. Если нач по следствию на „подсосе“, то что ему стоило не только отзвонить Иванову, но и наряд в лесничество выслать. Только зачем?»
Машина преодолела небольшой подъем. Водитель вдруг резко ударил по тормозам.
— Ого! Чуть не влипли. — Он поставил машину на ручник.
Злобин перегнулся через переднее сиденье.
Дальше дорога круто ныряла с холма и под еще большим углом забиралась на склон другого. В самой низине в центре раскисшей лужи торчал милицейский уазик.
— Вот так. Пока весь мир строил дороги, мы строили социализм, — прокомментировал увиденное Сергей. — Везет нам, Андрей Ильич. Пошли бы вниз юзом, состыковались бы, как «Шатлл» с «Миром».
— Какого он там встал?
— А черт знает! — Сергей указал на блестящую полоску, прошивавшую лужу насквозь. — Ручеек, наверное, от дождей ожил. Но уазик должен такую лужу на ура брать. Странно…
— Посигналь! — распорядился Злобин.
Сергей дважды бибикнул.
Распахнулась водительская дверь «УАЗа» и наружу выпрыгнул кряжистый мужичок в милицейском бушлате. Замахал руками.
— Да не бойся, лоходром, не поеду, — процедил Сергей.
— Это Холстов, старшина из райотдела, — подсказала Ольга.
— Ваш? — спросил Злобин.
— В каком-то смысле мой. Крестный старшей сестры. А так — сейчас за участкового. Три поселка на нем.
Мужчина враскорячку, скользя сапогами по глине, стал подниматься вверх.
— Ладно, подождем.
Злобин откинулся на спинку сиденья. Исподлобья осмотрел окрестности. Пейзаж не изменился. Только на душе стало тяжко.
Нет, он и думать не стал о засаде с мордобоем и пальбой. Слыхал, что какой-то отморозок из областных оперов прострелил ногу заехавшему на его «землю» оперу из московского ОБНОНа. Просто догнал в голом поле, выволок из машины и в ходе диспута в стиле «а ты кто такой?» продырявил человеку бедро из табельного пистолета. Основной аргумент — «земля моя и наркоши на ней — мои». Дело, кстати, замяли.
Но что с ним сейчас произойдет нечто подобное, Злобин даже не брал в голову. Не будет этого — и все. Почему нет? А в жизни все так, одному вечно ни за что морду бьют, а другого даже за дело почему-то зацепить боятся. Злобин считал себя из рода тех, кого тронуть — себе дороже. Вся родня по отцовской линии сплошь казаки. С вольным казаком особо не забалуешь.
А предчувствие беды все же свербило изнутри, грызло нутро, как крысенок корку.
— Серега, ты как? — тихо спросил Злобин.
— Как пионер.
По голосу стало ясно, парень тоже почуял неладное и собрался. Правая рука как бы сама собой съехала с рычага коробки скоростей и легла на колено. Поближе к «Гюрзе», притаившейся в кобуре на поясе.
Сначала над откосом показалась голова в фуражке. Потом туловище в бушлате. Потом все резко пропало из видимости.
Из-за откоса раздалось нечленораздельное; «Ептыть!»
Спустя полминуты на четырех конечностях выгреб старшина. Выпрямился, взмахнул руками, разбрызгав с рук жидкую грязь.
Култыхаться в грязи, видимо, для него было делом привычным. Во всяком случае, настроение не испортилось.
Он широко улыбался, поблескивая металлическими коронками во рту. Если бы на бушлате не было погон, выглядел бы обычным механизатором. Милицейскую фуражку, как картуз, по вечной деревенской моде прилепил на затылок, выпустив на морщинистый лоб пегий редкий чубчик.
— Командир, только не вздумай тронуться! — громко предупредил он. — Мой «козел» выдержит, а тебя за казенную тачку со свету сживут.
Сергей опустил стекло, высунул голову наружу.
— Ты что встал, как ишак на Арарате? — вместо приветствия залепил он.
Старшина скользнул взглядом по номерам «Волги» и решил в словесную перепалку не встревать.
Подошел вплотную к капоту.
— Так, сцепление полетело. Мать его… — Он старался рассмотреть людей в салоне через лобовое стекло. — Ай, и колесо заднее, как на грех… — Он свел грязные ладони. — Зажало его между бревнышек. Там Матвей бревнышки кинул. Ну, чтобы не проваливалось. А их подмыло. Мы с лету хотели. И вот, значит… А вы кто будете?
— Оля, выходим! — бросил Злобин.
Первым распахнул дверь.
Старшина нервно дрогнул горлом. Уставился на Злобина. Потом еще раз удивился, увидев Ольгу.
— Здрасте, дядя Саша, — первой поздоровалась она.
— Привет, крестница! Какими судьбами? — он почему-то обратился к Злобину.
— По делу мы здесь, старшина. — Злобин издалека показал удостоверения. — На кордон едем.
Старшина быстро оглянулся, потом грустно вздохнул.
— Так и мы туда же. Только вот… К-хм.
Злобин подошел ближе. Как и ожидалось, от старшины шел слабый водочный запашок.
— А вам зачем на кордон? — спросил Злобин.
— Так, это… Матвея Петровича, егеря нашего, в правлении ждут. Народ собрался, а его нет. Звонили, никто трубку не берет. Может, линию залило или еще что… Вот я и подумал, слётаю. А вон что вышло. — Он махнул рукой в сторону засевшего по брюхо уазика. — Сцепление, ептыть… Так еще колесо зажало.
— И тебя нам никак не объехать?
— На «Волге»? — Старшина поднял бесцветные брови. — Не-е! И думать забудьте. Сразу утопните по капот. Это только отсюда так кажется. А если поближе, то там одно болото.
Злобин всмотрелся в простоватое, грубо отшкуренное жизнью и водкой лицо старшины. Похоже, что не врал. Но чем-то явно был обеспокоен.
— У вас в правлении важное собрание?
Бровки у старшины вновь взлетели вверх, сжав в морщины кожу на лбу.
— Куда важнее! Паи же продают. О-о! Народ с девяти утра бузит. А Матвея нет.
Злобин посмотрел вниз, потом на близкий лес.
— Пешком на кордон пройти можно?
— Само собой. Минут десять ходу. Я как раз собирался пешедралом чесать. — Старшина махнул рукой вправо. — От так, напрямки. Минут за десять.