— Это были твои люди. Хан. И сколько их у тебя?
— Столько, сколько мне потребуется.
Он помог ей опуститься на траву. Сам сел на колени напротив, положив меч между ними, рукоятью к правой руке. Она поняла, что сейчас произойдет самое главное. За месяцы знакомства Хан то появлялся, то неожиданно исчезал, но Лилит не могла отделаться от ощущения, что он всегда рядом, за спиной, стоит только повернуться — и встретишься с его завораживающе-бесстрастным взглядом. Кто он на что живет, чем занимается, до сих пор для нее было загадкой.
— На что это было похоже? — спросил Хан.
— На танец. Нет, на вихрь. — Лилит едва удержалась, все увиденное готово было прорваться потоком слов, но она осознала, никакими словами не выразить то, что ей открылось в те бесконечные секунды, когда, казалось, сознание рухнуло в бездну.
— Вихрь разрушения, сметающий все, чему суждено умереть, — монотонным голосом начал Хан, впившись взглядом в глаза Лилит. — От него нет спасения. Единственный путь — это слиться с ним, уподобиться ему, самой стать вихрем. Это великое искусство. Не овладевший им обречен. В центре вихря, закрученного против хода солнца, находится точка покоя, достигнув ее, ты обретаешь просветление, постигаешь сокровенное знание, и оно делает тебя бессмертным. Вихрь, бушующий вокруг, становится твоей броней, а слившись с вихрем, ты обретаешь его силу. Могущество и бессмертие — в центре вихря. Там замыкаются миры.
Этот путь заповедан людям, слишком мало осталось способных пройти по нему. Мусульмане называют его змеиными тропами в сады Аллаха. Христиане, заменившие веру в Бога страхом перед Дьяволом, — черной мессой.
— А наши ведьмы — танцем против хода солнца, — вставила Лилит.
— Какое мне до этого дело? Люди давно утратили язык, на котором можно говорить о подобном. Все их слова — лишь лепет слабоумных. Мы называем это — Путь левой руки. Но и это лишь пустой звук. Есть невыразимое и непостижимое, что раскрывается лишь избранным. На твоем теле знаки избранницы, в твоей памяти живет страшное знание, в твоем сердце уже ожил черный вихрь. Он толкает тебя на Путь.
— С чего ты взял? — Лилит попыталась отстраниться, но его пальцы цепко впились в плечо, заставили вернуть лицо под свет дальнего фонаря.
— Пророчество. Я пять лет ждал, когда оно начнет сбываться. Знаки подсказывали, что ты уже близко. Звезды предсказывали смерть и рождение той, что способна встать в центре вихря. Последний отрезок пути мы пройдем вместе. Придумай самое жестокое, самое ужасное, на что только хватит воображения, и я помогу воплотить это в жизнь,
Невдалеке послышались шаги, хрустнули камешки под тяжелыми ботинками. Лилит повернула голову, попыталась разглядеть идущих из темноты.
— Двое. Не бойся, Ли. — Хан даже не пошевелился. — Пока я с тобой, тебе нечего бояться. Я буду рядом столько, сколько потребуется.
— Зачем тебе это?
— Пророчество. Все предопределено. Ничего нельзя изменить.
Из темноты вынырнули две фигуры. Неестественно вздутая грудь, брюки, заправленные в высокие бутсы.
— Менты. — Лилит досадливо поморщилась. Наваждение от низкого голоса и странных слов Хана улетучилось. Сказка кончилась, началась убогая реальность.
Хан не обернулся на звук приближающихся шагов, и Лилит увидела, какая страшная улыбка скользнула по его тонким губам. Невольно уронила взгляд на меч, лежащий в траве.
«Только расчлененки мне не хватало!» — с брезгливой гримаской подумала она.
Менты бесцеремонно осветили их фонариком. Луч выхватил обнаженную спину Хана и бледное лицо Лилит.
— Хорошо устроились? — наглым голосом стража правопорядка поинтересовался тот, что был выше. Напарник для солидности брякнул автоматом по бронежилету. — Нарушаем, граждане. Слышь, мужик, к тебе обращаюсь.
Хан оглянулся, подставив лицо под свет фонарика.
— Что щеришься? — насторожился первый.
— А у него, Коля, наверное, упал и не поднимается, — высказал догадку напарник.
Послышалось странное нарастающее шипение, Лилит вздрогнула, показалось, что совсем рядом, в траве ожила большая змея. Звук стал громче, завибрировал и неожиданно сорвался в такую высокую частоту, что от нее заложило уши, а к горлу подкатила тошнота. Тот из ментов, что был ниже ростом и тоньше, не выдержал первым, покачнулся, перебрал ногами и тонко вскрикнув, завалился на спину. Толстый держался дольше, но фонарик в его руке задрожал, бестолково зашарил лучом по кустам. Звук стал ниже, тягучим, вибрировал упругими толчками. Фонарик громко ударился об асфальт. Милиционер рухнул на колени, затряс головой, сквозь хриплый кашель пытался что-то сказать. Круглый живот заходил ходуном. С мучительным стоном его вывернуло, Лилит инстинктивно зажала нос. Милиционер плюхнулся лицом в белесую лужу, несколько раз проскреб ногами по асфальту и затих.
Хан пружинисто вскочил на ноги. Набросил на плечи черную рубашку. Лилит давно обратила внимание, что Хан всегда одевается так, словно в любую секунду собирается незаметно исчезнуть. И сейчас, стоило прикрыть обнаженный торс, он словно растворился в полумраке. Протянул руку ошарашенной Лилит, помог подняться.
— Это ты их? — выдохнула она. Хан кивнул, поднял с травы меч.
— Хочешь добить? — спросил он.
Лилит отрицательно покачала головой.
— Правильно. Убивать надо лишь тогда, когда есть желание или необходимость. Они придут в себя минут через десять, но вряд ли что-нибудь вспомнят.
Он провел ее мимо безжизненных тел. Дорожка вела к пирсу стоящих на приколе кораблей. Сквозь темные, словно вырезанные из картона деревья светились блики на воде.
— Река смерти, — прошептал Хан, склонившись к уху Лилит.
* * *
Как в тот вечер, ей показалось, по черной воде скользят светящиеся змеи.
Лилит медленно выдохнула дым, прошептала:
— Река смерти.
— Тихо-тихо едет крыша! — хохотнула Нина и осеклась. — Ты что так на меня уставилась?
— Ничего. — Лилит постаралась улыбнуться, чтобы успокоить подругу. — Ты разве никогда не задумывалась, что канал — это река смерти? Несколько тысяч полегло, пока прорыли. Мне знакомый рассказывал, что нырял здесь с аквалангом. Представляешь, все дно завалено тачками. Тысячи! Затопили, когда нужда отпала. Между прочим, вот здесь. — Она ткнула сигаретой слева от себя. — Тайное кладбище. Примерно пятьдесят тысяч бесхозных покойников. Знакомый на спасательной станции работал, так говорил, после каждого дождя, как земля сползет, открывались кости. Стреляли в НКВД качественно, а хоронили халтурно, полметра земли насыпали, не больше. Вот и выходит, что купаемся мы в трупной воде.
— Жуть! — Нину передернуло. — Нашла время о таком говорить.
— Ты еще перекрестись, — весело рассмеялась Лилит. — Что, проняло, сатанистка несчастная?