– "Рамзес", прием! – позвала рация.
Верзила вновь поднес микрофон к губам.
– Да на приеме я! Чем еще обрадуешь?
– Больше для вас ничего не имею. Конец связи!
Верзила отшвырнул микрофон на "торпеду". Распахнул на колене планшетку.
– Идиоты, блин! – простонал он.
– Что? – насторжился Петровский.
– Через плечо! Они ему, козлы, в Переделкино уйти не дали.
– А в поселке разве было бы легче?
– Там было бы иначе.
Петровский посмотрел из-за его плеча на лес.
Хмарь, слякоть, а главное – ни черта не видно вокруг. Он, выросший в городе, всегда испытывал инстинктивный страх перед чуждым лесным миром. Меньше всего сейчас хотелось идти туда, в темноту, наполненную скрытой незнакомой жизнью, да еще с возможность получить пулю из-под каждого куста.
Бронированный "ЗИЛ", вспугнув ревуном блок-пост, перевалил через переезд. Охрана, увидев эмблему спецназа ГСБ на капоте и по бортам, не стала высовываться из-за бетонных плит.
У моста через речушку верзила остановил "ЗИЛ". Кулаком грохнул по стенке фургона.
– Подъем, кишкомоты! Хорош массу давить! К машине!!
За перегородкой послышалась возня и тихая ругань. Верзила вытащил из фиксатора на задней стенке автомат, распахнул дверь и выпрыгнул наружу.
Петровский выбрался на промозглый ветер. Зябко поднял воротник бушлата.
По правую руку чернел срез холма, густо утыканный надгробьями. Впереди чернели остовы разгромленных писательских дач.
«Ну и местечко!»
Он подошел к перилам моста, сплюнув в черную воду.
Сзади горохом поспались удары тяжелых бутсов об асфальт.
Петровский смотрел на рослых парней в темных пятнистых комбинезонах. Они разминали ноги, тянулись сильными молодыми телами. Близкая опасность, казалось, только возбуждала их, кто-то что-то сказал вполголоса, и тут же остальные ответили дружным приглушенным смехом. Он поежился и еще выше задрал воротник бушлата.
– О, бля, рты раззявили! Даю минуту покурить, отлить, заправиться. И хорош лясы точит, Пеликан. – Верзила растолкал сгрудившихся вокруг него людей и подошел к Петровскому.
– Не везет, так не везет от начала и до конца! Гнилое дело, сердцем чую. А ну их! – Он полез в карман за сигаретой. – Хорошая работа начинается после хорошего перекура.
Петровский прикурил от протянутой спички, покосился на верзилу и, придав голосу необходимую твердость, почему-то решил, что тот должен лучше реагировать на "командирский" тон, резко бросил:
– Тянем время, капитан! Выводи людей на рубеж, будем брать, пока не стемнело. Предупреждаю, огонь открывать только в крайнем случае!
Верзила лихорадочно пускал дым, разглядывая темную полосу железнодорожой насыпи, стараний Петровского не оценил, даже не пошевелился.
– Ты меня понял? Выводи людей! И вбей себе в башку…
Верзила с неимоверной для своих габаритов резкость, – Петровский только успел дрогнуть, – сгреб его за грудки, так что хрустнуло в спине, пахнул в лицо табачным перегаром:
– Это я твою седую башку в землю вобью! По самые пятки, ясно?! Своими людьми командую я, ясно?! – Он оттолкнул Петровского. – Сиди и не выеживайся, командир гребаный!
Он злобно пыхнул сигаретой.
– Завалишь дело, я рапорт напишу, запомни! – просипел Петровский.
– Да пошел ты! Рапорт он накатает. На меня уже три тома "телег" накатали, а как такое задержание – я первый. Иди, Василь, рви задницу, спасай Родину! – Он выбросил сигарету в воду. – Извини, нервы. Третий выезд за день. И все со стрельбой.
Верзила вздохнул, как заезженная лошадь.
– Василий, мне он живым нужен. Кровь из носу.
– Кровь уже пустили без тебя! Я сейчас типа взаимодействия с комендашами организовал. Они обрадовали: кажись, подстрелили они его.
– Насмерть?
– Твоими устами… Зацепили слегка. До леса дошкондыбал. – Василий закрыл глаза. – Не мешай. Чую я его, чую… Он умирать решил. Причем, с боем. Эх, плохо наше дело, башка седая!
– Что-то я тебя не пойму, Василий?
– А что тут, Седой, понимать? – проборомотал Василий, не открывая глаз. – Сидит сейчас твой клиент под кусточком и ждет. Бить будет на любой шорох. А за лесом нас ждут обмочившиеся от страха бойцы, они, может быть, после присяги второй раз в руки автомат взяли. Шмалять будут по всему, что шуршит и дышит. Вот тебе и обстановка. Из лесу нам выходить нельзя – свои окучат. В лесу по такой темноте лазить – смерть искать. Первый выстрел его, сам понимаешь.
Он проморгался, вытер комок в уголке глаза.
– Как клиента кличут?
– Антон Орехов, кличка "Филин".
– Значит, глазастый. Или в темноте отлично видит. Иначе бы не прилепили такое погоняло. Что особо опасный, не фуфло?
– Если честно, нет. Молодой, но уже матерый.
Василий хищно прищурился.
– Так значит!
– А прибор? – встрепенулся Петровский. – Как его… "Курсор"! У вас же должен быть радар.
– Знаешь, куда его засунь! У него сейчас очко лучше любого прибора. Вот я и говорю, давай подождем. Неизвестно, куда ему дырок понаделали. Может через часок сам дуба даст, а? Подберем, как родного, без шума и пыли.
– Нет. Извини, не могу. Чем раньше возьмем, тем лучше. Мне в управление срочно вернуться надо. Там такие дела…
– Вот житуха, а! – Василь цыкнул сквозь зубы тонкой струйкой слюны. – Вечно с вами проблема. Нарешаете у себя в кабинете, а мы пыхти. Хрен с тобой! Попробуем его поднять. Но учти, на выстрел мы его выманим, а там уж извини, что останется, если останется, можешь брать себе. А людей я губить не дам. У твоего придурка ума хватит подорвать всех гранатой. Так что силового задержания не будет, я так решил! Категория "А" – имею право ликвидировать при обнаружении. Все!
– Откуда знаешь, что у него граната есть?
– Вот пойдешь и проверишь, – огрызнулся верзила. – Идешь с нами, понесешь тарабайку типа "Курсор". Будет что в рапорте отразить.
Он развернулся, рявкнул на своих:
– Але, гараж! Я кому сказал, зубы попрятать?! Хватит ржать, как конь Буденного.
Бойцы сразу же присмирели.
– Вот и вся моя армия, видишь? Пятнадцать лбов. На весь лес. Я тебе все сказал, повторять не буду.
– Слушай, куда я в ботинках, а? – Петровский еле доставал до его крутой, как бочка, груди. – Без меня не затравите?
– Раньше думать надо, не к бабам шел. – Василь оглянулся на своих людей и тихо, будто сам себе, прошептал:
– Надоело. Рвешь задницу на фашистский знак,а на тебя баллоны всякие крысы кабинетные катят. Для особых гнид у меня с собой пистолет бесхозный. Пулю могу списать на того парня. Вот такая хренотень получается.