Потом достала косметичку и, пристально поглядев на себя, слегка растрепала прическу. Ну вот, теперь уже лучше – вид сделался неряшливым.
В ларьке с давно не мытыми стеклами она купила бутылку вредного для здоровья дешевого пива «Степан Разин». Попросила продавщицу открыть…
Отхлебнула глоток и так, с початой бутылкой пива в руке, двинулась вперед.
«Что ж, – решила Марина про себя, внутренне усмехнувшись. – Кажется, маскировка удалась. Я выгляжу так, как все вокруг, – обычная тетка неопределенного возраста. Только нужно еще „сделать лицо“ для полного правдоподобия: оно должно быть агрессивным и в меру тупым. А глаза – плутоватыми и затравленными».
Молодая жительница Унчанска в расстегнутом жакете и с бутылкой плохого пива в руках медленно прошла по темной улице, остановилась напротив дома номер одиннадцать. Там закурила и, прихлебывая пиво, принялась разглядывать витрину в магазине женского белья.
Двое мужчин мрачного вида топтались под номером дома и озирались по сторонам, явно кого-то поджидая.
Как Марина ни старалась, она не смогла увидеть ни Вербина, ни двух других своих коллег, хотя понимала – они где-то рядом.
Ждать пришлось минут десять, обещанные девочки запаздывали. А может быть, просто со стороны приглядывались к клиентам, пытаясь на глазок определить, что за люди…
Встав вполоборота, Марина заметила, как к мужчинам, откуда ни возьмись, стремительно подошли девушки. Правда, не две, а три. Сказав друг другу по несколько слов, все пятеро двинулись в глубину длинной и темной подворотни.
Чуть переместившись, Марина увидела, что теперь переговоры продолжались уже в полумгле подворотни.
«Почему так долго? – нервничая, размышляла она. – О чем можно так долго разговаривать? Или девочки что-то заподозрили?»
Наконец произошло некое движение: мужчины с двумя девушками пошли дальше во двор дома, а третья девица развернулась на сто восемьдесят градусов и почти побежала обратно на улицу, прямо на застывшую в ожидании Марину.
Выскочив на тротуар, девушка, оказавшаяся стройной крашеной блондинкой с густым слоем косметики на стервозном лице, пронеслась мимо Марины и вскоре скрылась за углом. А сама Марина, напротив, стремительно ринулась во двор – ей предстояло каким-то незаметным образом проследить, до какой квартиры пойдут подсадные с проститутками.
Она вбежала во двор и огляделась. Двор как двор: гРязные стены домов, образующих квартал, заброшенная детская площадка посередине, с разломанной песочницей и грудой окурков возле единствен-ной покосившейся лавочки.
Здесь никого уже не было.
«Где же они?» – с отчаянием подумала Марина, топчась посреди двора.
Судя по табличкам на парадных, квартир тут сорок шесть. Ничего себе: где же теперь искать ушедших?
Постепенно отчаяние уступило место раздражению и даже гневу. Почему никто не удосужился с самого начала объяснить Марине план действий? Почему она вынуждена сейчас тыкаться носом в темные парадные, не зная, что следует в этой ситуации предпринять?
Да и вообще: где все остальные? Двое неприятных подсадных мужиков ушли куда-то в темноту двора с проститутками, а Марина осталась тут одна и совершенно не понимает, что от нее требуется.
Да, она упустила их, не засекла квартиры. Это плохо, за это Вербин будет ругать, а все остальные будут смотреть на старшего лейтенанта Карсавину с жалостью. И будут снисходительно утешать: мол, ничего, со временем наберешься опыта… Как неприятно находиться в таком положении!
Покрутившись несколько минут во дворе, Марина вышла обратно на улицу. Тут же на нее буквально налетел Вербин. В руке у него была громоздкая милицейская рация, а сам он сиял, как начищенный таз.
– Ну, как дела? – поинтересовался он, широко улыбаясь.
– Я упустила их, – сказала Марина сдавленно. – Там четыре парадных, и, когда я забежала во двор, уже никого не было. Но не могла же я приклеиться к ним и дышать в затылок!
Она чуть не плакала, и, хотя сдерживалась, ее губы явственно дрожали.
– Ерунда, – спокойно ответил Вербин, даже не обратив внимания на слова Марины. – Все идет по плану. Квартиру мы сейчас узнаем – это не проблема.
– Но я не успела ее заметить, – настаивала Ма-ряна, решив, что начальник попросту не расслышал или не понял ее слов. – Они пошли слишком быстро, и я не успела проследить за ними.
Вербин наконец вник в ее слова и оценил степень ее подавленности и недовольства собой. Он усмехнулся и, коснувшись плеча Марины, успокоил ее:
– Конечно, не успела. Не волнуйся, ты и не могла успеть. Было бы странно…
Откуда-то сбоку подошел Виталик. В эту минуту он был растрепан и особенно походил на телевичка. Лицо раскраснелось, и глаза горели, как у гончей собаки, почти настигшей искомого зайца.
– Квартира двенадцать, – сообщил он. – Второе парадное, третий этаж. На двери кодовый замок. Номер четыре три шесть.
– Хорошо, – кивнул Вербин. – Теперь иди обратно, жди команды.
Он отослал Виталика и, обернувшись к Марине, улыбнулся.
– Мы можем пойти выпить по чашечке кофе, – сказал он. – Время позднее, а нам еще нужно подождать минут сорок. Пошли, вон там на углу есть какое-то заведение.
Ничего не понимающая в происходящем Марина двинулась следом за майором, который шел к кафе пружинящей походкой человека, которому в последнее время все отлично удается.
Заведение оказалось довольно паршивой забегаловкой с липкими от пролитого портвейна деревянными столиками и шумными посетителями. Но это было к лучшему: здесь Марина могла надеяться, не привлекая внимания, задать свои вопросы.
Выяснилось, что ее собственная роль в операции была с самого начала ничтожной. Никто и не рассчитывал на то, что ей удастся проследить за идущими до самой квартиры. Главным было поймать ту самую третью девушку, которая столь стремительно метнулась на улицу и скрылась из глаз. Она уносила с собой полученные деньги.
Завернув за угол, она попыталась сесть в поджидавшую ее машину. Девушке на сей раз не повезло: стоило ей подойти к стоявшему у тротуара «Москвичу» и распахнуть дверцу, как шедшие сзади Лукоморов и Виталик схватили ее за руки и уже вместе с ней втиснулись на заднее сиденье автомобиля.
Сидевший за рулем водитель – молодой парень с бычьей внешностью – не успел даже ничего сообразить, как ему предъявили ярко-красное удостоверение и строго велели сидеть тихо, не высовываться.
Сопротивление в таких случаях обычно не оказывается. Пойманная с деньгами проститутка и парень-водитель прекрасно понимают, что бежать или тем более драться не следует. Во-первых, бессмысленно – поймают. Догонят, и будет только хуже. А во-вторых, самое строгое наказание, которое они могут понести в случае чистосердечного признания, – это даже не штраф, а просто-напросто задушевная беседа в «полиции нравов». А утром можно идти домой и забыть навсегда о случайном инциденте.