– Том Рипли. Пауза.
Затем Симона открыла дверь. У нее было каменное лицо.
– Добрый день… bonjour, encore [128] , – произнес Том. – Я бы хотел поговорить с вами, мадам. Это займет несколько минут. Джонатан вернулся?
– Он будет дома в семь. Ему опять делают переливание крови, – ответила Симона.
– Вот как?
Том смело вошел в дом, не зная, как к этому отнесется Симона.
– Я купил это для вашего дома, мадам.
Он с улыбкой преподнес цветы.
– Bonjour, Джордж.
Том протянул руку, и ребенок ухватился за нее, глядя на него снизу вверх и улыбаясь. Том собирался купить Джорджу конфеты, но боялся переусердствовать.
– Что вам угодно? – спросила Симона.
За цветы она наградила Тома холодным «merci».
– Мне хотелось бы вам все объяснить. Я должен объяснить, что произошло минувшей ночью. Вот почему я здесь, мадам.
– То есть вы… вы способны что-то объяснить? В ответ на ее издевку он приветливо и широко улыбнулся.
– Насколько можно объяснить то, что касается мафии. Да, конечно! Да! Если подумать, я мог бы дать им отступного – мне так кажется. Что им еще нужно, кроме денег? Однако в этом случае я не настолько уверен, поскольку они были очень злы на меня.
Симона слушала с интересом. И вместе с тем ее антипатия к Тому не уменьшилась. Она отступила от него на шаг.
– Мы не можем пройти… скажем, в гостиную? Симона пошла первой, Джордж последовал за ними, не сводя с Тома глаз. Симона указала Тому на диван. Том сел на «честерфилд», слегка похлопал по черной коже и хотел было похвалить его Симоне, но вовремя остановился.
– Да, очень злы, – продолжал Том. – Я… видите ли, вышло так… я случайно оказался с вашим мужем в одном поезде, когда он возвращался из Мюнхена. Вы ведь помните.
– Да.
– Мюнхен! – воскликнул Джордж. По его лицу было видно, что он ожидает услышать интересную историю.
Том улыбнулся ему.
– Да, Мюнхен. Alors [129] , в этом поезде… не стану скрывать от вас, мадам, что ради собственных интересов я иногда беру закон в свои руки – точно так же, как это делает мафия. Разница в том, что я не шантажирую честных людей, мне не нужны деньги от тех, кто не нуждается в защите, если только мне самому не угрожают.
Это звучало очень туманно. Том был уверен, что Джордж его не понимает, хотя и смотрит на него во все глаза.
– К чему вы клоните? – спросила Симона.
– К тому, что в поезде я убил одного из этих животных и чуть не убил второго – я его вытолкнул из поезда, – а Джонатан был рядом и все видел. Понимаете…
Том лишь на секунду испугался выражения ужаса на лице Симоны, когда она опасливо взглянула на Джорджа. Тот жадно слушал рассказ и, наверное, думал, что «животные» и в самом деле звери, – а может, Том все это выдумывал.
– Понимаете, у меня было время объяснить ситуацию Джонатану. Мы стояли на площадке мчавшегося поезда. Джонатан только подстраховал меня, вот и все. Но я ему благодарен. Он помог. И я надеюсь, вы понимаете, мадам Треванни, что дело того стоило. Вспомните, как французская полиция борется в Марселе с мафией, с торговцами наркотиками. Ведь с мафией борются все! То есть пытаются бороться.
Но от мафиози можно ожидать возмездия, и вы это знаете. Вот именно это и произошло прошлой ночью. Я…
Надо ли ему сказать, что он обратился к Джонатану за помощью?
– Это исключительно моя вина, что Джонатан оказался у меня в доме, потому что это я попросил его помочь мне еще раз.
У Симоны был озадаченный вид, в то же время она смотрела на Тома с большим подозрением.
– За деньги, разумеется.
Том ожидал этого и спокойно возразил.
– Нет. Нет, мадам.
Вопрос чести, хотел было сказать Том, но это абсолютно ничего не значило, даже для него. Дружба – но понравится ли это Симоне?
– Со стороны Джонатана это было любезностью, но не только. Он проявил смелость. Вам не следует его упрекать.
Симона медленно покачала головой, не веря ему.
– Мой муж – не полицейский агент, мсье. Почему бы вам не сказать мне правду?
– Но это правда, – просто сказал Том, разведя руками.
Симона напряженно сидела в кресле и перебирала пальцами.
– Совсем недавно, – начала она, – мой муж получил довольно большую сумму. Вы будете утверждать, что это не имеет к вам никакого отношения?
Том откинулся на диване и скрестил ноги. На нем были его самые старые, почти сношенные высокие армейские ботинки.
– Ах да. Он что-то мне рассказывал, – ответил Том с улыбкой. – Немецкие врачи заключили пари, а деньги достанутся Джонатану. Разве не так? Я думал, он говорил вам об этом. Симона слушала, но ждала продолжения.
– Кроме того, Джонатан сказал мне, что ему выдали бонус, или что-то вроде премии. Ведь, в конце концов, они проводят на нем эксперимент.
– Он мне сказал еще, что… препараты совершенно безопасны, так за что же ему платят? – Она покачала головой и усмехнулась. – Нет, мсье.
Том молчал. На его лице было написано разочарование – именно то, что он и хотел изобразить.
– Есть более странные вещи, мадам. Просто я говорю вам, что рассказал мне Джонатан. У меня нет повода думать иначе.
Больше говорить было не о чем. Симона беспокойно заерзала в кресле, потом поднялась. У нее было миловидное лицо, чистые, красивые глаза, очертание губ то мягкое, то суровое, в зависимости от душевного состояния. Сейчас в уголках рта затаилась суровость. Она вежливо улыбнулась.
– А что вам известно о смерти мсье Готье? Хоть что-то вы знаете? Как я понимаю, вы часто делали покупки у него в магазине?
Том уже был на ногах. По крайней мере на эти вопросы он может ответить с чистой совестью.
– Я знаю только, что его сбила машина, мадам, а водитель скрылся.
– Это все, что вы знаете? – голос у Симоны дрогнул, когда она задавала этот вопрос.
– Это был несчастный случай.
Лучше бы этот разговор шел не по-французски, подумал Том. Он чувствовал, что теряет способность ясно выражать свои мысли.
– Этот несчастный случай не имеет ко мне никакого отношения. Если вы думаете, что я… что я в этом каким-то образом замешан, мадам… тогда, может, скажете, с какой целью? Право, мадам…
Том бросил взгляд на Джорджа, который потянулся к игрушке, лежавшей на полу. Смерть Готье – это что-то из греческой трагедии. Впрочем, нет, в греческих трагедиях все имеет свою причину.