— О-о-о-о-ох! — греб Пьетро.
Водитель поднял очки и посмотрел на него:
— Что с ним?
— Он… он аутист, — пролепетал Дарио, белый, как бутылка для молока.
— Может, тогда он сядет за руль? — Водитель непристойно хихикнул.
Парень с заглаженными гелем волосами, такой прилизанный, что напоминал новорожденного, зацепился, как обезьяна, за поручень и, раскачиваясь, закричал:
— Эй! Там, впереди, идите сюда, в конец, покажите нам шоу!
Одна-единственная старушка перекрестилась. Не хватало только, чтобы еще зашли пара монахинь и футбольные фанаты. А заодно учитель Северус Снейп из «Гарри Поттера» с какими-нибудь орками из «Властелина колец».
Дарио молил, чтобы разверзлись небеса. Не выдержал. Нажал на кнопку звонка возле автобусной двери.
Они не проехали и трех остановок. Вышли на улице Мусколини. Дарио вылетел стрелой, ни с кем не попрощавшись, и Пьетро последовал за ним, понимая, что ничего другого ему не остается.
Дарио перебежал дорогу. Лицо пунцовое, глаза горят. Помчался, не останавливаясь, по улице Мусколини и бежал до самого конца, пока не закончился асфальт. Потом понесся по парку. За ним летел Пьетро, задыхающийся, но не такой красный, с отсутствующим взглядом. Они бежали около десяти минут без передышки. Дарио остановился, только когда перед ним открылась река.
— Дерьмо! Дерьмо дерьмовое! А-а-а-а-а-а!
Он затопал в неистовстве. Пьетро наблюдал за ним, как наблюдают за феноменом. Ему было любопытно. Дарио не в первый раз открывал ему дверь в свои миры, вызывая интерес. Жаль, что он никогда не открывал их Пьетро по своей воле.
Во всяком случае, уже добрых десять минут, как Пьетро не мычал и не греб. Даже заговорил:
— Зачем ты вышел? Нам надо идти в школу.
Дарио повернулся к брату с пылающим лицом:
— Зачем я вышел?! Потому что из-за тебя над нами все смеются!
— Ты опоздал на автобус, потому что в туалете, пока ты какал, ты зачитался комиксами.
— Пошелвжопупошелвжопупошелвжопу-у-у-у-у-у-у!
Заметив, что три раза повторил одно и то же, как обычно делал брат, он замолчал.
— Что будем теперь делать?
Дарио только что понял, что они с братом совсем одни и не там, где надо. Отметил, что последствия не заставят себя ждать и родители его убьют, потому что Пьетро не умеет врать.
— Пойдем домой, — не унимался Пьетро.
Не отвечая, Дарио уселся на берегу реки, у основания моста Тиберио, вокруг которого собирается стоячая вода, и принялся выуживать подходящую отговорку для матери. Отражавшийся мост, казалось, смотрел на него мертвыми глазами из загробного мира. Отражение не дрожало, вода, как похоронное сукно, только покрывала его.
Пьетро старался отвлечься. Бесцельно бродил, неотступно следя, чтобы ни в коем случае не отдалиться от брата больше чем на десять метров. Он находился в незнакомом месте в необычное время, далеко от дома, от школы, с Дарио, из которого слова не вытащить.
Вдобавок в парке никого не было.
В такой час вода не блестела, все еще удерживая в себе цвета ночи, сырость, вязкость.
В такой час никого нет. Старики гуляют здесь, только когда солнце прогреет им кости. А ребята — в школе. Пьетро попробовал сосредоточиться, глядя на приморские сосны, но ему требовалось что-то более динамичное, что-то такое, что опережало бы его мысли, что-то, что сбило бы их на ходу. Стрекоза синевато-стального цвета решила прилететь ему на помощь, покружившись прямо у него перед носом, она спланировала вниз, зависнув на волосок от воды.
— Дарио! Дарио, стрекоза!
— Тихо! Не мешай думать.
Пьетро замахал руками: у него это начиналось от перевозбуждения каждый раз.
— Стрекозы принадлежат к отряду хищных крылатых насекомых, их брюшко состоит из одиннадцати сегментов. Они откладывают яйца в водной среде. При развитии отсутствует стация куколки.
— Сказал тебе замолчать, Пьетро! — Дарио побагровел.
— Эта стрекоза относится к подотряду разнокрылых: ее крылья синего цвета — среднего между васильковым и фиолетовым, толщина крыла составляет четыреста семьдесят нанометров. Нанометр — единица измерения длины, равная десяти в минус девятой степени метра.
Дарио с ввалившимися, красными глазами повернулся к брату. Пьетро замолчал. Дарио снова задумался, глядя в воду, словно вылавливая из реки пустоту.
Тук. Тук. Тук.
Пьетро уже знал. Дарио резко вскочил и толкнул брата на землю:
— Сказал тебе, хватит!
— Но это был не он, дорогой.
Пьетро замычал.
— Что такое? Что случилось?
Алиса напоминала воробушка. Ноги подобраны к груди, вся в слезах. Она отошла от компьютера, забилась в единственный пустой угол комнаты. Ничто не могло вывести ее из ступора. И воспоминания, скорее всего, тоже.
Стефано еще никогда не видел ее такой, это точно. Он постоял минуту на пороге, потом подошел, сел перед ней на колени, взял за подбородок. Алиса не сопротивлялась. Руками обхватила его за шею, и он оторвал ее от холодного угла и прижал к себе. Они стояли обнявшись. Обычно его пушкой не разбудишь, но от рыданий Алисы он проснулся.
— Мне приснился кошмарный сон.
Не выпуская Алису, Стефано сел на стул перед компьютером:
— Ты расскажешь мне?
— Брат Пьетро, Дарио, он приснился мне мертвый, как все остальные.
Голос Алисы походил на голос Пьетро. Передавал факты, а не эмоции. Эмоции запутались в сетях души.
Стефано не отвечал, прислушивался к успокаивающемуся сердцебиению Алисы. Погладил ее по волосам.
— Как наяву, Стефано.
— Тем не менее тебе это приснилось. Ты просто расстроена, на тебя навалилось все сразу. Ты рассказала мне о рисунке Пьетро…
— Он напомнил мне кое-что, Стефано. Сон, я имею в виду. Кое-что, о чем я совершенно забыла.
— Хочешь рассказать мне об этом?
Алиса уткнулась лицом в шею Стефано и вдохнула его особый запах. Тот запах, из-за которого год назад она потеряла голову.
— Да, очень…
Последовало молчание. Бесконечное. Чтобы разорвать его, Стефано воспользовался инструментами своей профессии:
— Ну хорошо, в таких случаях надо исходить от подлежащего, нет, я еще упрощу, сделай разбор предложения и убери оттуда эмоциональную составляющую, это поможет тебе начать рассказ.
Обернувшись, Алиса заглянула ему в глаза:
— Не могу поверить, ты используешь меня!