Стефано хотел спросить кое-что. Спросил бы, если бы не был взрослым. В галлюцинациях присутствовала логика, всегда, но только в том случае, если на них смотреть глазами не взрослых.
Когда именно умер Дэнни?
Вот вопрос, гвоздем засевший в голове Стефано.
За вопросом стояло что-то еще более тяжелое, громоздкое: давила слишком опасная связь. Потому что они — взрослые.
* * *
Похороны нельзя было назвать грустными в отличие от невыразительной и безликой часовни. Принадлежа клинике, она в некотором смысле могла бы считаться родственной ей своим уродством. Алиса и Стефано были единственными людьми со стороны. Ни друзей, ни родственников. И никто не проронил ни единой слезинки. Какой-то пациент только и делал, что зевал, у другого каждые минут пять рука оказывалась в штанах. Если бы не печальная ситуация, действие могло сойти за анекдотическое. Гроб был закрыт. Дэнни неплохо выглядел даже в момент своего последнего прощания. В конце процедуры директор психиатрической клиники, не сводивший с Алисы глаз, подошел к ней, протянул слегка влажную волосатую руку и представился.
— Вы единственные новые лица тут, родственники?
— Нет…
— Друзья?
— Одноклассники.
— Понятно… Что ж, мне очень жаль, что так вышло. Синьор Поссенти никогда не доставлял проблем, и представить трудно, что он мог совершить подобный поступок.
— Что вы хотите сказать? — спросила Алиса — сердце заколотилось в груди.
— Как, вам не сказали? Он совершил самоубийство в ночь с девятого на десятое, санитар услышал звон разбитого стекла… около полуночи.
На директора смотрели два побледневших как полотно лица: Алисы и Стефано.
— Мне жаль… — Он повернулся на каблуках и исчез так же, как появился.
Они вернулись к машине.
Кто-то задал вопрос за них. Кто-то даже за них ответил. И от этого им никак не стало легче. А может, и стало. Потому что они поняли, что все кончено окончательно. Кончено окончательно… Это означало, что опасная связь разорвалась. Дэнни спас жизнь Алисе во второй раз, заплатив более высокую цену. Алиса и Стефано поняли это. Алиса вспомнила, как Человек-Призрак кричал и мучился, как его засасывало внутрь… за минуту до того, как он чуть не лишил ее жизни, за минуту до того, как она чуть не сделала свой последний шаг в расселины вселенной. И потом, Алиса слышала, как Человек-Призрак сказал: «Мы помним тебя…»
Именно так — «мы». И Алиса знала: Человек с Дэнни были единым целым. В какой-то степени знал это и Стефано.
Они могли бы понять это раньше, сами. Если бы не были взрослыми.
— Алиса?
— Мм.
Стефано решил взять на себя тяжелый груз этой странной истории. А не только разрешить себе по думать о ней и допустить, что такое могло бы произойти. Он пошел дальше — прервал молчание:
— Неужели это правда?
— ???
— То есть… кто такой Человек-Призрак? Откуда он взялся?
Он ни разу не отвлекся от дороги, не повернулся к Алисе. Руки словно приклеены к рулю.
— Думаю, они — одно целое, — ответила Алиса.
На этот раз Стефано повернулся. Глаза округлились.
— Он и Дэнни, я хотела сказать, — уточнила Алиса.
Взгляд Стефано вернулся на дорогу. Для следующих вопросов требовалось больше времени. И смелости.
— Отвезти тебя домой?
— Нет, завези меня к Пьетро.
Пьетро упрямо не двигался. Все задавались вопросом, сколько он выдержит в этой позе, весьма способствующей появлению пролежней. Но уже было ясно: если его тронут, он будет кричать и станет только хуже. Думали, что рано или поздно ему все равно захочется сменить положение. Алиса не сводила с него глаз и решала, надо ли и как рассказать ему о своем открытии. Надо ли и как возвратить Пьетро достоинство, присвоив обратно звание замечательного свидетеля, которое у него отняли.
«Надо ли и как…» — думала она. Синьора Монти, высохшая, как белье, забытое на солнце, своим приходом помешала течению ее мыслей. Она поздоровалась с Алисой слабым кивком, откинулась на стуле и включила телевизор.
Алиса, можно сказать, не обратила внимания, можно сказать… Сначала видео, выносящее мозг, потом голос… намного позже. Показали парк. Одежду. Семью в ужасе. Наконец — голос журналиста.
«Марко Пулацци сегодня утром ушел в школу и не вернулся. Восьмилетний ребенок, по всей вероятности, исчез по дороге в учебное заведение. Следователи обнаружили его одежду в том же виде, как это было в случае с Филиппо Суччи, Франческо Дзанголи…»
Синьора Монти выключила телевизор. Камень вместо лица. Но Алиса продолжала видеть изображение со своей личной переносной видеокамеры — объективом души. Разум Алисы продолжил смотреть — имелся опыт. Видеоизображение зафиксировалось на реке. Но Алиса резко свернула налево, проникла в тот проклятый дом, прошла по мерзкому полу, вошла в последнюю, адскую комнату. И неожиданно вскрикнула. Вскрикнула, и даже Пьетро вздрогнул и отвел взгляд от угла потолка. Алиса вскрикнула, потому что разумом она увидела трость. Трость на полу, в центре комнаты. Картина не засосала трость. Миры этой картины, миры реальности, галлюцинаций и ужаса все еще могли рассказывать свою историю.
— Что с тобой?! — откашлявшись, прошептала синьора Монти хриплым голосом.
Алиса не произнесла ни слова, почувствовала, что ноги выносят ее из палаты. В ушах стоит мычание Пьетро, а в подсознании — тот визгливый и злой голос: «Мы помним тебя…»
Дэнни Поссенти ошибся.
Человек-Призрак не умер.
* * *
— Трость, черт бы ее подрал! Трость! Скорей, я жду тебя в парке через пятнадцать минут! — прокричала Алиса. И тут же отключила мобильный.
Стефано сел в машину и рванул с места.
Алиса ждет. Уже пятнадцать минут. Взгляд, все время направленный на дом, устремился теперь к мосту Тиберио в надежде увидеть фигуру Стефано, спускающуюся к ней по дорожке. Навстречу кошмару.
«Он всегда здесь, от нас не отходит и по ночам снова приходит…»
Почти девять вечера, темнело. Алиса понимала это. Надо было спешить.
Стефано не появлялся.
* * *
«Призрак Оперы», грохотание «Айрон Мэйден». Стефано ведет машину так, что коврик под его ногой поскрипывает. Музыка бьется в закрытые стекла окон. Единственная неотступная мысль точит его: Алиса одна в парке. Стефано мчится во весь опор. Светофор. Зеленый. Стефано едет. Здесь поездка кончается. На перекрестке появляется серый «Nissan». Не видит красного. Или не обращает на него внимания. Но в любом случае — едет. И сбивает.
Бабах! Скрежет металла. «Nissan» серого цвета. И красного. Стефано не успевает заметить. В мгновение ока мир становится черным. Беззвучным.